— А разве с помощью того же спорта, качалки или фитнеса здоровье нельзя поправить?
— Нет! Все это либо во вред (в больших дозах), либо без пользы (в малых).
…Вот такие категории людей, по Блюму, живут на свете. И есть еще на свете, помимо этих трех категорий, сам доктор Блюм. Который умеет делать обратное — деньги конвертировать в здоровье. Поэтому и останавливаются периодически перед его крылечком дорогие машины. Так что сакраментальная фраза «здоровье не купишь» устарела. Очень даже купишь. Если денег много и человек вовремя спохватился…
— Потому что некоторые опаздывают. Мне нужно проделать с организмом определенную работу, на которую требуется время. И если случай запущенный, болезнь просто загонит больного в гроб быстрее, чем я успею провести процесс восстановления. А иногда лечение невозможно, потому что степень разрушения дурной ткани, например, опухоли, и, соответственно, интоксикации при лечении будет такой, что организм не выдержит.
— Значит, поговорка «здоровье не купишь» ошибочна, и здоровье все-таки покупается и продается, как прочие ресурсы?
— Да. А если нет у человека здоровья, нет и радости жизни, тогда получается наука ради науки, деньги ради денег. И сакраментальный вопрос «быть или не быть» на самом деле можно переформулировать так: «Я себе нужен или нет»? Здоровый человек всегда себе нужен. А вот многие больные люди сами себе не нужны! Я иногда разговариваю с клиентом и пытаюсь найти в нем зацепку — а зачем он живет? Потому что если нет сильного стимула, он не будет работать над собственным оздоровлением. А работа предстоит большая и порой болезненная. И вот, беседуя с больным, я ищу, кому же он в семье нужен? Чтобы мне было на кого опереться. Потому что выздоравливают только те, кто кому-то нужен. И выясняется, что жене он не нужен, детям тоже. А нужен он только своей собаке. Но я не могу опереться в лечении на бессловесное животное…
Конечно, абстрактно каждый хочет быть здоровым, но когда доходит до конкретных трат — денежных и временных, приоритеты могут резко поменяться. Даже когда дело касается здоровья детей! Например, родители вдруг говорят: ой, у нас сейчас нет денег, мы дом строим… Или: мы только что новый «Лексус» купили, в кредит влезли… Или: а мы можем водить ребенка к вам только три раза в неделю, потому что ему надо учиться, а летом мы уезжаем отдыхать… Извините, это не мои проблемы! Чей ребенок — ваш или мой?
Я не могу быть заинтересован в выздоровлении ребенка больше, чем его родители. Мои дети здоровы, у меня с приоритетами все в порядке…
Или вот был случай, говорят мне: вы пока полечите нашего ребенка, а мы вам потом принесем деньги — когда страховая выплатит нам крупную сумму за один там несчастный случай… Нет, отвечаю, я человек простой, а вы меня каким-то бухгалтером делаете. Я тяѵих сложных витиеватых схем понять не могу. Вы мне просто деньги принесите без долгих объяснений, и все. А грузить проблемами не надо. Я же вас не гружу своими. У нас честная торговля: вы мне деньги, я вам — товар в виде здоровья. Сколько вложите, столько и получите. А я со своей стороны придерживаюсь этики. Я никогда не буду высасывать деньги, нарочно делая вид, будто продолжаю работать. Я отработал до конца — и до свидания. И можешь мне не звонить — не надо меня поздравлять с Новым годом, не надо мне говорить, как вам раньше было плохо, а теперь стало хорошо благодаря мне. Даже здороваться при встрече не обязательно… Сделали тебя — гуляй, иди и не оглядывайся. Будет опять какая-то проблема — приходи. А сейчас живи своей жизнью и отбрось хвост воспоминаний. Не надо благодарностей.
— Неужели можно решить любую проблему?
— Вопрос цены и трудозатрат. Вот случай. Ребенок — миопат. Миопатия — это неизлечимая болезнь, при которой разрушаются мышцы. Считается, что она генетическая. В 10–12 лет ребенок вдруг начинает хуже ходить, спотыкаться, потом вообще перестает вставать, лежит, а через полгода умирает — атрофировавшиеся мышцы не могут уже шевелить легкие для дыхания. Есть методы лечения гормонами, которые оттягивают кончину на полгода. То есть врачи пытаются затормозить процесс разрушения тканей. А я действую по-другому — ускоряю его! Разрушаю дурную ткань, и изнутри вдруг начинает расти ткань новая, здоровая. Процесс занимает три-четыре года… Был у меня ребенок, принесли на руках, у него уже останавливалось дыхание, не действовало глотание. Почти четыре года его сюда привозили каждый день. Бабушка сдалась, отец сдался, бабушка с дедушкой с другой стороны сдались. Одна мать осталась, сказала: буду бороться до конца! И вот теперь все в прошлом, сейчас он первый спортсмен в школе. Парень в порядке, приходит сюда раз в год.