Томаш, наклонившись над столом, посмотрел на отмеченную точкой страну.
— Иран?
Высокопоставленный цэрэушник утвердительно кивнул головой.
— Иранский ядерный проект начал осуществляться еще во времена шаха, когда Тегеран при содействии западногерманских ученых приступил к строительству ядерного реактора в Бушере. После исламской революции 1979 года немцы заморозили проект. Духовные лидеры иранской революции длительное время противились любым попыткам модернизации страны, но затем все-таки решили довести строительство реактора до конца и обратились за помощью к русским. В тот период происходило сближение России и Соединенных Штатов, и нам удалось убедить русских, не поставлять иранцам технологий, которые могли бы использоваться для обогащения урана до оружейных показателей. Китай также согласился приостановить сотрудничество в данной области, и, казалось, все было под контролем. Тем не менее в конце 2002 года эта иллюзия перестала существовать. Все оказалось как раз наоборот: реально ситуация была неподконтрольна. — Беллами вновь посмотрел на карту. — Мы сделали два в высшей степени обеспокоивших нас открытия. — Он указал пальцем на пункт южнее Тегерана. — Первое заключалось в том, что вот здесь, в Натанце, Иран тайно построил центр по обогащению урана на высокоскоростных центрифугах. При увеличении мощностей этого центра становится возможным производство обогащенного урана в объемах, достаточных для изготовления атомной бомбы того же типа, что и сброшенная на Хиросиму. — Палец скользнул по карте немного западнее. — Второе наше открытие касалось строительства вот тут, под Араком, завода по производству тяжелой воды, то есть тяжеловодородной воды, содержащей дейтерий, которую используют в реакторах для получения плутония — исходного материала для создания бомбы, подобной упавшей на Нагасаки. При этом для реакторов, которые строят русские в Бушере, тяжелая вода не требуется. Но если она не нужна там, то для чего еще? Факт существования завода под Араком наводит на мысль о том, что у иранцев есть другие, утаиваемые объекты, и это крайне тревожно.
— А не может быть так, что ваши тревоги напрасны, и это буря в стакане воды? — поинтересовался Томаш. — В данном случае, в стакане тяжелой воды. Ведь в конце-то концов все это может служить и для мирного использования ядерной энергии…
Фрэнк Беллами посмотрел на него как на полного идиота.
— Мирного использования? — Голубые глаза сверкнули холодной сталью клинка. — Мирное использование атомной энергии, дорогой профессор, ограничивается строительством станций для выработки электричества. Иран же, да будет вам известно, является крупнейшим мировым производителем природного газа и занимает четвертое место на планете по добыче нефти. И по какой причине иранцам потребовалось производить электричество с использованием ядерных технологий, если они могут это делать гораздо дешевле и быстрее, используя огромнейшие запасы ископаемых видов топлива? И кроме того, что заставляет иранцев строить АЭС тайком? Для чего им понадобилось производить тяжелую воду, которая служит исключительно для получения плутония? — Задав все эти вопросы, повисшие в воздухе без ответа, Беллами сделал паузу. — Мой дорогой профессор, давайте не будем наивными. Мирный характер иранской ядерной программы — фасад, дымовая завеса, за которой скрывают строительство объектов, истинное предназначение которых — осуществление Ираном совсем другой программы, программы ядерного вооружения. — Глаза его пробуравили португальца насквозь. — Вы поняли?
Своим потерянным видом Томаш в тот момент напоминал отличника, получившего от учителя взбучку за невыученный урок.
— Понял, конечно.
— Вопрос теперь в том, чтобы определить, откуда у Ирана технологии, позволившие ему так далеко зайти. — Беллами поднял два пальца. — На этот счет имеется два предположения. Первое — из Северной Кореи, которая получила ноу-хау обогащения урана с помощью центрифуг от Пакистана. Северная Корея продала Ирану ракеты «Но Донг», и не исключено, что вместе с ними была продана также ядерная технология пакистанского происхождения. Второй вариант — Пакистан сам, напрямую осуществил эту сделку. Хотя эта страна и считается проамериканской, многие пакистанские лидеры разделяют воззрения иранских фундаменталистов, и совсем не трудно представить себе, что они могли помочь такой сделке осуществиться.