— Правильно. Арабским женщинам почему-то всегда с трудом дается мое имя.
— Гм… а кто вам сказал, что я арабка?
— Разве нет?
— Случайно нет. Я иранка.
— Вот как! — рассмеялся Томаш. — А я и не знал, что иранки такие красивые.
— Вы, я вижу, дамский угодник.
— Извините, не удержался.
— Не извиняйтесь. Еще Марко Поло отмечал, что самые красивые женщины в мире — это иранки.
Томаш оценивающим взглядом скользнул по ее ладно сидящему костюму.
— Вы такая современная! Для уроженки Ирана это просто поразительно.
— Я… как бы это сказать… особый случай. — Ариана задумчиво посмотрела на беспорядочное скопление автомобилей на площади. — Послушайте, а вы не хотите перекусить?
— Не хочу ли я перекусить? Да, разрази меня гром, я быка бы съел!
— Тогда пойдемте, я отвезу вас туда, где можно отведать блюда местной кухни.
Такси направлялось в восточную часть города — заповедный исламский Каир. Миновав широкие проспекты центра египетской столицы, автомобиль углубился в лабиринт узких улочек. Жизнь здесь кипела и бурлила. За окнами мелькали пешеходы в галабийях[3], запряженные осликами повозки, велосипедисты, лоточники, тележки с едой, размахивающие своим товаром торговцы папирусами. Всюду теснились магазинчики с утварью из латуни и меди, кожаными изделиями, коврами, тканями и подделками под антиквариат. На террасах закусочных посетители курили кальян. В воздухе стоял крепкий аромат жареной снеди, шафрана, куркумы и душистого перца.
Они вышли из машины у двери ресторана на Мидан Хуссейн, небольшой площади с зеленым сквером в тени стройного минарета.
— Эта мечеть — главная святыня Каира, — указала на здание на другой стороне улицы иранка. — Называется Сайидна Аль-Хуссейн. По преданию, в ней хранится голова Хуссейна — одна из наиболее чтимых реликвий ислама.
— А кто он такой?
— Хуссейн? — удивилась Ариана. — Вы не знаете, кем был Хуссейн? О, Аллах! Это… это внук пророка Мухаммеда. Хуссейн стоял у истоков великого раскола исламского мира. Исповедующие ислам, как вам известно, делятся на суннитов и шиитов. И реликвия эта имеет для шиитов огромное значение.
— А вы? Кто вы?
— Я — иранка.
— Да, но шиитка или суннитка?
— В Иране, мой любезный собеседник, мы почти все шииты.
— То есть лично для вас эта мечеть — святыня?
— Да. Когда приезжаю в Каир, по пятницам я молюсь здесь. Как и тысячи других мусульман.
Томаш осмотрел фасад мечети.
— Я хотел бы зайти.
— Вам это запрещено. Мечеть почитается священной, и входить в нее дозволено только мусульманам. Неверные не должны переступать ее порог.
— Вот оно как! — воскликнул Томаш, напуская на себя огорченный вид. — А откуда вы знаете, что я неверный?
Ариана посмотрела на него из-под ресниц, неуверенная, правильно ли она поняла смысл его вопроса.
— А разве это не так?
Томаш расхохотался.
— Так, конечно так! — подтвердил он, все еще смеясь. — Очень неверный. — И, указывая жестом на вход в ресторан, предложил: — А посему, не лучше ли нам пойти сюда, как вы считаете?
Обстановка в «Абу-Хуссейне», по сравнению с большинством египетских ресторанов, приближалась к западным стандартам. На всех столиках были безукоризненно чистые скатерти, а кондиционер работал, что в этом городе является немаловажной деталью, на полную мощность, наполняя помещение приятной прохладой.
Они устроились за столиком у окна, через которое была хорошо видна мечеть на противоположной стороне улицы. Ариана махнула рукой кому-то за спиной Томаша и громко произнесла:
— Ya nadil!
К ним подошел облаченный во все белое официант.
— Nam?
— Qa imatu taqam, min fadlik?
— Nam.
Официант повернулся и ушел.
— Вы говорите по-арабски? — наклонясь над столиком к Ариане, спросил Томаш.
— Естественно.
— Он похож на иранский?
— Фарси и арабский совершенно разные языки, хотя и используют один алфавит и имеют некоторые общие слова.
Томаш смутился.
— Да-да, конечно, — согласился он. — А что вы ему сказали?
— Ничего особенного. Просто попросила принести меню.
Перед ними вновь предстал официант, держа в руках меню, по папке для каждого гостя. Пробежав глазами список блюд, Томаш покачал головой.
— Мне это ни о чем не говорит.
Ариана взглянула на него поверх своей папки.
— Что вы хотели бы съесть?
— Выбирайте вы. Я вам доверяю.