— Это рукопись, вышедшая из-под пера одного из величайших ученых в истории человечества.
— Кого? — нетерпеливо спросил Томаш. — Да не томите же!
Ариана отломила кусочек от хлебной лепешки, намазала на него хуммус и, неторопливо пережевывая, съела. Все это она проделала с медлительностью, явно рассчитанной на то, чтобы усилить драматический эффект.
— Альберта Эйнштейна.
Томаш с любопытством вновь принялся рассматривать ксерокопию.
— Неужели Эйнштейна? Гм… И это его почерк?
— Мы провели графологическую экспертизу, и она это подтвердила.
— А когда этот текст был опубликован?
— Он никогда не публиковался.
Томаш что-то невнятно пробурчал себе под нос. Как исследователю-историку, ему стало любопытно. Внимательно еще раз осмотрел ксерокопию — набранный прописными буквами заголовок, строчки и под ними подпись Эйнштейна. Затем с листка в клеточку быстро перевел глаза на портфель Арианы, все еще стоявший на столе.
— А где остальное?
— В Тегеране.
— Вы можете предоставить мне копию для работы?
Иранка улыбнулась.
— Нет. Этот документ является в высшей степени конфиденциальным. Чтобы ознакомиться с рукописью, вам придется посетить Тегеран. — И, склонив голову набок, продолжила: — Как вы насчет того, чтобы немедленно проследовать туда?
Рассмеявшись, Томаш выставил вперед ладонь, как это делают полицейские, останавливая поток машин.
— Спокойнее, не гоните так быстро. Прежде всего, у меня нет уверенности, что я смогу выполнить эту работу. Да и вообще, я здесь в служебной командировке по линии Фонда Гулбенкяна. В конце концов, у меня есть и другие обязательства в Лиссабоне. Я веду занятия в…
— Сто тысяч евро, — не моргнув глазом, выпалила Ариана. — Мы готовы заплатить сто тысяч евро. Сверх этого мы оплачиваем вам дорогу и пребывание.
— На какой срок рассчитан проект?
— На столько времени, сколько потребуется. Один-два месяца, как минимум.
— На один-два месяца? — он задумался. — Гм… не знаю, смогу ли я.
— Почему? Неужели в Фонде Гулбенкяна и университете вам платят больше?
— Нет, дело не в этом. Проблема в том, что у меня есть обязательства… ну и… в общем, я не могу просто так, с бухты-барахты… Вы понимаете?
Ариана подалась вперед и впилась в него своими медовыми глазами.
— Профессор, сто тысяч евро — это очень приличные деньги. А мы собираемся платить сто тысяч евро в месяц, плюс берем на себя все ваши расходы.
— Сто тысяч в месяц?
— Да, — подтвердила она. — Если работа займет два месяца, это будет двести тысяч, и так далее.
Томаш задумался. Сто тысяч евро в месяц, это три с лишним тысячи в день, то есть он может за один день получать больше, чем за месяц работы на факультете. Какие тут могут быть сомнения? Историк улыбнулся и, протягивая руку, заключил:
— Согласен.
Рукопожатием они скрепили договоренность.
— Мы немедленно вылетаем в Тегеран, — добавила Ариана.
— Ну что вы… это невозможно. Я должен съездить в Лиссабон и уладить свои текущие дела.
— Профессор, ваши услуги нам нужны срочно. Все другие дела вам придется оставить на потом.
— Послушайте, я должен представить в фонд отчет о совещании в Египетском музее и, кроме того, урегулировать кое-какие вопросы на факультете. До конца семестра у меня остается четыре занятия, и мне надо договориться о замене, чтобы их провели в мое отсутствие. После этого я буду готов отбыть в Тегеран.
Иранка нетерпеливо вздохнула.
— Через какое время вы сможете вылететь?
— Через неделю.
Покачивая головой, Ариана просчитывала ситуацию.
— Ну что ж… хорошо. Полагаю, неделю мы продержимся.
Томаш снова взял листок ксерокопии, размышляя о значившемся на нем заголовке.
— Как эта рукопись оказалась у вас?
— Этого я вам не могу раскрыть. Данные сведения не относятся к сфере вашей компетенции.
— Ну, пусть будет так. Тем не менее я надеюсь, вы хотя бы скажете мне, какой теме Эйнштейн посвятил эту рукопись.
Вздохнув, Ариана отрицательно покачала головой.
— К сожалению, и по этому поводу не могу дать никаких пояснений, в том числе и потому, что нам самим пока не удалось понять, что там написано.
— Как это? — удивился Томаш. У вас нет ни одного переводчика с немецкого?
— Проблема в том, что часть документа написана на другом языке.
Ариана глубоко вздохнула.
— Почти весь документ написан по-немецки, рукой самого Эйнштейна. Однако небольшой отрывок, по причинам пока недостаточно ясным, по-видимому, является зашифрованным. Наши криптоаналитики, всесторонне изучив указанный фрагмент, пришли к заключению, что не в состоянии сломать шифр, поскольку скрытый под ним текст написан не на немецком и не на английском, а на каком-то другом языке.