— Это зависит от того, кто их послал, — присаживаясь обратно на камень, задумчиво пробормотал Фартах. — Святоравная их не допрашивала?
— При мне нет. Или я упустил это из вида — мне безразлично. Теперь это твоя головная боль. Тебе решать. Мы же договорились…
— Даже не начинали. А вот теперь, Нартах, начнём договариваться.
Препирались недолго. В принципе, оба уже осознали, что принадлежат к породе людей «где сядешь, там и слезешь». А потому и переговоры прошли под единым девизом обеих сторон. Сошлись на том, что Стас сопутствует интересам Фартаха лишь до физического устранения отсеявшихся кандидатов. А сразу после этого он линяет без всякого обсуждения результатов их скромного заговора. Всё, что последует за этим, Аркатан возложил на свои многоопытные скользкие плечи. Всё справедливо: ему с этим жить, а Стасу оно до фонаря. Ему даже наобещали ещё одно вознаграждение, в которое не слишком верилось. Больно уж оно походило на повод задержать его в Глинале сверх оговорённого срока.
Пока Аркатан вытрясал из кощунцев душу, Стас мылся, ел и размышлял: не слишком ли он облажался? Пришёл к выводу, что австралийскому кролику в принципе не оценить масштабы разрушений в Боснии и Герцеговине. Насколько опасен опытный дрессировщик листочков? Насколько опасен. Языком чешет не хуже конферансье. Значит, Аркатан умён и с воображением, которое стоит на службе его магии. К тому же у него полно заготовок особого назначения — сто пудов. Но, сколько бы их ни было, Фартах ни разу в жизни не имел дела с Нартахом. А Стас искренно верил в возможности своего арсенала знаний. Он уже кое-что повидал в этом мире, и ни разу не затупил с применением «магии». Идеи в его голове рождались моментально, будто сидели там в засаде до лучших времен. В конце концов, отец учил, что вовремя не обузданный страх непременно ударит по тебе самому. И Стас не собирался давать ему волю.
Вечером, уложив намытую накормленную Витку спать, он оставил её и нукков на попечение Ёали. А сам направился с Аркатаном представляться изнемогающей в ожидании «Василисе».
— Ты умный, осторожный и никчёмный пентюх, — признал переговорные заслуги Стаса Фартах, сопровождая его на встречу в верхах. — Такая дремучая никчёмность, какой не встретишь даже в самым глухих сёлах Глинала. Поэтому ни во что не вмешивайся. Просто изобрази дикаря. Порадуй её Светлость своей неотёсанностью. А второй твоей задачей является моя подстраховка.
— Зачем? — не понял Стас.
— Затем, чтобы меня не убили, — безмятежно пояснил Аркатан. — Такое возможно, когда имеешь дело с тупицами. А её Светлость Гли-Арана прискорбно глупа. Правда, достаточно хитра, чтобы придумать способ устранения проблем. Но, вот сами проблемы опознавать не умеет. Вечно норовит переть напролом там, где требуются расчёт и осторожность. И её вечно требуется тыкать носом… Впрочем, это неинтересно. Пошли, Нартах.
Тупо и ни о чём — это Стас умел. Пялился на зрелую красотку — лет тридцати с чем-то — тем самым макаром, каким изображал внимание к предмету, когда спал на уроках с открытыми глазами. Разок сунул в рот палец. Пару раз утёр нос рукавом.
— Просто поразительно, что самый настоящий Нартах оказался в Глинале, — мурлыкала Гли-Арана, пытаясь поразить немытого дикаря томностью манер и взглядов.
Она точно знала, что это у неё здорово получается. Но дикарь, если и поражался, совершенно не умел этого выражать. Хотя бы грубо приблизительно. Просто невозможно работать — насмешливо посочувствовал даме Стас. «Василиса» его разочаровала. Ещё одна леди Винтер местного посола. Леди Макбет Мценского уезда. Может, бывший хозяин этого тела и сомлел бы в лучах такой величественной бабищи с мытой шеей. Но многоопытный зритель закордонного кино изучил этот тип роковых стерв вдоль и поперёк. Невелик труд: все они используют одни и те же трюки — никакого воображения.
— Как же ты к нам попал? — блистали изумлением прекрасные глаза «Василисы».
— Пешком, — честно отвечал красноголовый.
Начиная понимать, что перед ней дебил, Гли-Арана решила кое-что разведать прямиком в лоб:
— Господин Нартах, у тебя есть в Глинале знакомые?
— Есть, — уверенно промычал островитянин и ткнул пальцем в даму: — Ты. И он, — палец по широкой дуге переместился на Фартаха.
Бровки «Василисы» отчётливо дрогнули, но наверх не полезли — школа! На её диване среди подушек валялся подлинный Геракл. Вот у этого более примитивное воспитание. А оно ему надо, когда и такого за глаза? Куда его девать столь высокому, столь мускулистому, столь красивому да сексапильному? Он итак лежит под боком будущей королевы-матери, как у себя дома. И дальше будет лежать — хрен сгонишь. Если Стасу кто-то попеняет, что коротконогий блиннолицый монгольский нукер просто завидует греческому полубогу, он ответит: лучше мозги.
Геракл прожёг невоспитанным взглядом небрежно лакающего вино Аркатана. Придирчиво уточнил у гостя:
— А давно ты знаком с господином Фартахом?
— Давно, — глубокомысленно выдохнул долдон и тоже уточнил: — С полудня.
— Мне становится понятным, почему ты, господин Аркатан, столько времени провёл со своим гостем на том холме, — не постеснялась ухмыльнуться Гли-Арана.
— Мы беседовали, — сообщил Фартах. — Как умели, — покосился он на гостя. — Как умел каждый из нас.
— Мне показалось, что господин Нартах всё же сумел тебя чем-то поразить. Пару раз. Во всяком случае, встревожить.
— А вот это не твоё дело, — небрежно бросил Фартах.
— Ты забываешься! — прошипел Геракл, чуть ли не скалясь.
Или Аркатан трахает «Василису» — состряпал гипотезу Стас — или он её трахал. Дальше этой претензии мозги красавчика уйти не в состоянии. Может, он, конечно, и ошибается. Может, у Геракла просто лицо такое типическое. А тупая заносчивость в глаза — камуфляж.
— Заткнись, животное, — даже не презрительно, а досадливо отмахнулся Фартах. — Не открывай рот. Ужин ещё не подавали.
На руку доблестного, блещущего горделивой яростью полубога легла нежная руководящая женская ручка. Кажется, даже коготки вонзились — Стасу было плохо видать сквозь щелку скошенного глаза. Он к этому времени уже растянулся на предоставленной ему кушетке в полный рост. Тоже выискались гордые римляне! Не могут завести походных кресел. Хотя ногам — в грязных сапогах — на этом валике удобно. Отток крови к голове в полный рост. Подмётки прямиком в лицо Аркатана — моветон, но тот потерпит. «Василиса» что-то мяучит не переставая. Хорошо, хоть на варваре поставила крест — не вяжется. От её журчания тянет в сон. Неудобно шпионить за физиономиями хозяев по левому борту — подосадовал Стас, почёсывая брюхо. Фартах-то явно нарывается. Зато правая рука видна только с его лежанки — громогласно шмыгнул он носом.
Аркатан машинально глянул на дикаря, среагировав на очередной культурный сюрприз. Заметил, как из его правой руки тихонечко выползла нить. Обалдел и чуть не оплошал лицом, но мигом притушил фары. Ещё бы! Нити Нартаха проживают прямо в нём — есть о чём задуматься. Ни один Пран или Фартах не способен на такой фортель. Вы добываете инструменты воздействия на тёмные массы из воздуха. А этот так и недооценённый Нартах носит их прямо в себе. Слабо, любезный? Хочешь ещё что-то знать о возможностях нового партнёра? Сколько угодно: тоненькая ниточка скользнула на пол и пропала под занавешенной ковром кушеткой дикаря. Тут и вторая отправилась вслед за подругой, и третья — ручеек сейчас вынырнет за спинами гостеприимных хозяев.
Фартах еле заметно кивнул веками: готовность номер один. Стас ни сном, ни духом: к чему? Но, на всякий случай, приготовился долбануть Геракла прямиком в затылок — с «Василисой» разберётся вторым эшелоном. Она не так опасна, как этот воин. Стас не разбирался в подобных тонкостях, но чуял в красавчике и силу, и ловкость. Вон, как он водит глазами Фартаха. Ловит момент, когда тот выудит из воздуха свою убийственную пакость. Его правая рука так интересно лежит, что кисти не видать. Любопытно: что в ней? Что-то метательное? Кстати, а о чём препираются Аркатан с мадам?