Внутри города жизнь била ключом. Чистым и вкусным. Не считая всё той же воинской бутафории на горожанах, гордо рассекающих в далатах.
— Жирно живут, — прокомментировал состояние дел в городе главного фигуранта королевской склоки Лёха.
Они медленно проталкивались по широкой ухоженной улице, где кишмя кишел народ. А куда деться, когда по обе стороны сплошные бутики? Тут помимо своих, небось, куча приезжих подтовариваются. И хамски плюют на очередных вояк, прокладывающих курс в этом море благоденствия натруженными грудями запылённых туршей. А вот Стасу вдруг стало интересно пооглядеться. Все местные — с кем он прежде общался или кого пропускал мимо себя — особо интереса не вызывали. Люди и люди. Одевались в Глинале вполне себе неброско и функционально. Строились так же.
Вообще сказать, конструктивный народ, у которого всё и вся идёт в дело. Лес деревенские и городские общины рубят не где попало, а так, чтобы после на этой земле сельскохозяйствовать. Стас видал пару делянок, где подозрительно ровными рядами колосилась молодая поросль — бережливые товарищи, природосберегающие. Объедков на улицах или на подступах к поселениям не валялось — тут сроду не знавали такого природного явления, как свалка. Объедками да очистками откармливали скотину. А ещё — Стас обалдел, когда узнал — тех самых слоновьих кроликов, что обитают в ближайших к людям лесах. Бедолагам специально впаривали такенное богатство, складируя его на полянах, чтобы те паслись под рукой. Оно надо: бегать за добычей по всему лесу, сгоняя с неё жир? Но, добило его разведение домашних жуков, охотно пожирающих старые тряпки, истрепавшуюся кожаную обувь и прочую дрянь. Этих заложников сытой жизни скармливали домашней птице и той же скотине. Стаса не удивило бы, если и срезанные ногти селян шли на общее дело в замкнутом пищеварительном цикле.
В сёлах он видел дома, облицованные разномастными черепками битой керамической посуды: и глинобитные стены от воды защищают, и красоты прибавляют. По степени облицовки можно определить, как давно был построен дом. И сколько поколений семьи наколотили тут посуду. Когда Стас заикнулся о том, что облицовочные плитки можно делать специально, Ёали посмотрел на него, как на идиота. Он же, кстати, сообщил, что на этих черепках народ экономит кучу денег: рисует на них свою бухгалтерию и письма родне. Не нужно покупать довольно дорогую бумагу. А из опилок и древесного мусора тут лепят кирпичи для топки печей. Правда, Лёха долго ржал над ним, когда профессорский сынок сделал этакое открытие. И сообщил, что на Земле оно известно всем нормальным людям, кроме ботанов с башкой, забитой всякой хернёй.
Теперь Стас мог оценить местный город, причём, не из последних. Дома каменные в два, три, четыре этажа. Во всяком случае, в этой, наверняка, парадной части мегаполиса. Улицы просторные, каменные тротуары чистые. Помимо конструктивно-пресного стиля одежды встречаются и признаки роскоши. На некоторых особо важных дамах яркие юбки-колокола вроде той, что так и не досталась бедной Витке в крепости Де'Лоха. И знакомые шляпки-клумбы. Народ вокруг прёт сразу отовсюду, исчезая будто внезапно. Все навьюченные, будто верблюды. Возов не видать: сюда, на торговую улицу — объяснил Ёали — им хода нет. Зато многие покупатели таскают за собой ручные тележки
— Разруха и запустение, — раздражённо проскрипел Стас и обернулся назад: — Ёали! Что мы тут делаем? Где война?
— Сражения происходят за южными воротами. А это северные, — снисходительно пояснил протискивающийся мимо эксперт местных реалий.
— И как это мы промахнулись? — деланно удивился Лёха, ехавший справа от Стаса.
Сидящая на его коленях Юшка потянулась к лицу дяди Дреба. Он нагнулся, выслушал малявку, расплылся и кивнул. Прямо на ходу начал домогаться внимания кого-то у какой-то лавки. Результатом домогательств оказалась небольшая плетёнка с крышкой, которую всучил воину догнавший его паренёк. Торчавшая перед Стасом Витка подозрительно оживилась. Прямо так и свесилась с седла всё в ту же сторону: к доброму дяде Дребу. Стас снова обернулся — Юш в седле Бритого уже чем-то чавкал, облизывая распальцовку обеих ручонок. Юшка выудила из плетёнки пару свёрнутых кулёчков и передала Витке. Вскоре во всех трёх сёдлах шелестело, чавкало и причмокивало, оставляя на мужских штанах жирные липкие пятна.
Ук остался в заезжем доме у ворот — не любопытно ему, насколько ненавидят нукков в этом городе. Аркатан куда-то смылся, бросив своих мужиков сплавлять взятую в бою с наймитами Пранов добычу. Добычу Лёхи с Бритым они тоже обещали пристроить. Как и присмотреть за нукком. Ук был прав, не желая дразнить своей личностью горожан. Стас постоянно ловил злобные взгляды, бросаемые на вампирёнышей: так и зыркали, так и зыркали. Но с их опекунами пока что не желали связываться — больно рожи криминальные. Да и снаряга у них что надо — такую всякое бродячее «барахло» не носит. Чего они вообще попёрлись в центр города, Стас не понимал. Туристический зуд настиг только парней — ему это по барабану. Но, выпустить их в приличное общество в одиночку он не рискнул. Особенно Лёху. И был неправ. Тот здесь чувствовал себя на своём месте. И, в отличие от Стаса, умел жить в этом мире. Он уже стал его частью, что бы там не гундел на тему «остопреснело».
Проблема прилетела совсем не оттуда — Стас перемудрил. Ёали с Лёхой как раз торговались, в каком из двух кабаков — правом или левом — принять на грудь. Они только-только спешились у коновязи небольшой городской площади и намеревались прохладиться напитками. Стас с турша не слез — и не собирался. А собирался он забрать у этой алкашни детей и вернуться назад. Чего ему тут делать? Он не пьёт, а мелким рано. Да и вампирёныши явно устали от всего этого светопреставления — в их лесах так шумно да многолюдно бывает лишь на войне кланов. Они такое событие ещё ни разу не пережили, а потому и непривычны. Одной Витке всё нипочём. Эта готова фестивалить хоть до утра.
Бритый не хотел отпускать Стаса — мало ли что? На троих не залупились, а вот на одиночку с нукками вполне могут наехать. Оно ему надо: устроить резню в мирном городе? Де'Лох только того и ждёт, чтоб придать кровавого убийцу Нартаха анафеме. Препирательства прервал телохранитель Аркатана. Морда разыскавшего их парня была столь мрачно-виноватой, что сердце Стаса с грохотом лопнуло.
— Ук?
— Да, господин Нартах, — голосом провозвестника конца света подтвердил посыльный.
Он мужественно пялился на Стаса, страшась опустить глаза.
— Как? — прошипел Лёха, с трудом сдерживаясь, чтоб не начистить послу рыло.
— Не знаем, — вздохнул тот. — Он всё время был в комнатах, которые сняли для вас. Мы пару раз заходили проверить. Принесли ему пожрать. Спросили: не надо чего? Он сказал: всё в порядке, не надо. Мужики потащили добычу к скупщику. Мы втроём оставались внизу в зале. Смотрели: кто да что. Потом я снова поднялся, а Ука нет. Обыскали весь заезжий дом. Набили морду хозу — бестолку. Тот клянётся, будто понятия не имеет. Что это не его работа. Да и не стал бы он. О вас хоз не знает, но с Фартахом никто не станет связываться. А господин Аркатан его персонально предупредил о последствиях. Он всегда так делает. Мол, за каждого из моих людей вы заплатите десятком. Хоз же не идиот нарываться.
— Поубиваю всех, — захлюпала носом Витка, прижавшись к Стасу.
На двор заезжего дома они принеслись по пятам компашки комвзвода, удачно сбагрившей добычу. Но весь расклад Су-Трен получить успел. Если Бритый был зол, а Лёха в ярости, то этот мог бы посоперничать с хвалёными всадниками апокалипсиса. Морда — жуть. Вот-вот займёт руки делом, и потекут реки крови. Ещё бы! Нартах им за своего нукка такого наобещал, что не забалуешь.
— Су-Трен, — сухо бросил разбухающему зверской инициативой придурку Стас. — То, что я наобещал твоим людям, к делу не относится. Это не ваша вина.
Комвзвода глянул исподлобья на щенка, не всосавшего суть воинской чести — чего взять с дебила.