— Я понял, — холодно процедил граф.
Немного помолчал, зло поджав губы. Попялился в пространство, явно приводя в порядок нервы. Затем продолжил:
— Мальчику повезло, что ты его убил. Если бы я знал, паршивец бы так легко не отделался. А я-то ещё удивлялся, почему всё никак не могу установить с ней контакт? За что она меня так ненавидит?
— Да, трудно догадаться, — едко посочувствовал ему Стас. — Заставлять маленького ребёнка убивать людей.
— Заставлять убивать? — снова удалось сильно удивить профессионала в магии. — Кого? Нартаха?
— Какого Нартаха? — окончательно сбился Стас.
У него всё сильней и сильней росло ощущение, будто они говорят о совершенно разных вещах. А то и, вообще, не друг с другом.
— Твою драгоценную Витку, — чуть насмешливо изогнул брови Пран. — Кажется, я начинаю понимать. Ты, судя по всему, понятия не имеешь, кто из вас кто. Хм… Умеешь ты удивлять. Так вот. Хотя таких, как ты, во все времена и называли Нартахами, на самом деле Нартахами являются такие женщины, как Витатуана. Как её мать. Станислав, изложи, пожалуйста, всё, что ты знаешь про анов. В той форме, в какой тебе это преподнесли.
Станислав изложил, махнув рукой на то, как он при этом выглядит. Если верить предчувствию, то примерно, как дебил, попавший на третий курс физмата.
— Я так понимаю, всё это Витатуана выдала тебе со слов… моего ученика, — Лахуатан старательно скрывал, насколько он раздосадован, но кое-что всплыло. — Понятно. Я не стану касаться её источника информации, — весьма категорично предупредил он. — Лучше сразу перейду к делу. Но, кратко. Для более полной информации подарю тебе одну книгу. Почитаешь на досуге. Итак, аны, как ты знаешь, могут призывать из пространства некие объекты: фигуры и шары. Причём, только мужчины. Почему так, мы не знаем. И никогда не знали. Многие Праны и Фартахи ломали над этим голову, но… Опустим это. А то я увлекусь и заморочу тебе голову. Точно также неизвестно, почему Нартахи рождаются только женщинами. Принципиально от мужчин их отличает одно свойство: они могут создавать себе подобных. Как, например, тебя. Не совсем, конечно, подобных. Ты, наверняка, уже понял разницу между собой и Витатуаной… Сколько в тебе нитей? — негромко, и слишком внезапно спросил Пран.
— Триста, — брякнул Стас, и охренел, что так виртуозно купился на примитивный трюк.
— Невероятно, — почти прошептал граф, пялясь на него, как на чудо магической эволюции. — Максимальное число, о котором я читал, было чуть больше трёх десятков. Во всех хрониках упоминается лишь о трёх мужчинах, которые перешли этот барьер в три десятка. За две тысячи лет.
— Серьёзно? — Стас мигом избавился от пустяшных сожалений, ибо цена вопроса была высока.
Просто писец! Этот Пран сейчас оказывал ему офигительную услугу. Он откровенно сдрейфил, осознав, что все его представления о сути происходящего с ним были пустым звуком. Получалось, что он наслушался сказок Кнопки и как-то легко, безо всяких оснований поверил в них. Прям, как пятилетка в Деда Мороза. А на основе этих химер делал выводы и совершал поступки. Обезьяна с гранатой — единственное, что моментально пришло на ум.
— Думаешь, с такими вещами шутят? — недовольно сощурился Пран.
— Я ещё не до конца понял: с какими с такими! — огрызнулся Стас. — А ты вместо того, чтоб последовательно просветить непросвещённого, отвлекаешься на всякие мышеловки. Не надо меня ловить! Спроси, и я сам расскажу. С какой стати мне делать секрет из того, что многие уже видели своими глазами?
— Ты прав. Прости, — довольно искренно с виду покаялся Лахуатан.
— Вернись к отцу Витки, — потребовал Стас. — Я уже понял, что Нартахом его сделала её мать. Коротко и по существу: за что ты их убил?
— Он был наёмным убийцей, — вернулся к вопросу граф. — А став Нартахом, хоть и весьма слабеньким, превратился в почти совершенного наёмного убийцу. Его жертвами стали два Прана и три Фартаха, прежде чем мы узнали о его художествах. И тогда четыре Прана — в том числе и я — объявили на мерзавца охоту. Выследили и убили обоих. А вот на их дочь рука не поднялась ни у кого из четверых. Её отдали мне в надежде, что я смогу как-то объяснить малышке, что её силу нельзя обращать во зло. Но, я переоценил свои возможности. Очень и очень жаль, что я пустил это дело на самотёк. Мне следовало заниматься малышкой ежедневно и с особой тщательностью. Но, я перепоручил это ученикам.
— Так вот откуда столько дорогих детских вещей, — сообразил Стас. — Ты купил их для неё.
— Холостой мужчина, занятый только своими интересами, плохой воспитатель, — хмуро признал граф. — Меня даже толком не насторожило, что девчонка день ото дня становится всё несносней. И откровенной злей. Когда она со зверской жестокостью в считанные секундыы убила три десятка моих слуг, пришлось её запереть, изолировав руки. Знай я тогда, что этот мелкий мерзавец довёл её до такого состояния… Не хочу об этом, — резко оборвал он исповедь и вылакал почти половину здоровенного бокала.
— Не думаю, что на твоём месте я стал бы ей лучшим воспитателем, — искренно признал Стас. — А уж тем более отцом. Не оправдываю, но понимаю. Ты не самый законченный эгоист в мире. Я сам-то прикипел к ней душой лишь потому, что она меня фактически спасла. Ну, как я тогда думал. Слушай, а как вы одолели её мать?
— Нам повезло, что у этой женщины было весьма скудное воображение. Она так и не научилась оперировать сложными формами, как это получилось у тебя, — как-то вяло продолжил рассказ Пран, придавленный нахлынувшим чувством вины. — Наша история знавала несколько Нартахов с поистине неограниченным могуществом. Это были женщины большого ума и живейшей фантазии. Некоторые весьма прославились на поприще служения людям. Но, к сожалению, большинство остались в памяти подлинными исчадиями зла.
«Убей их всех!» — припомнился этот кровожадный посыл Витки, когда они линяли из камеры. И прочие её «убить» по любому поводу. Стасу стоило труда сохранять невозмутимость. Он только процедил, маскируя досаду издёвкой:
— Могущество на службе бабьей вздорности?
— Ты ловишь на лету, — заторможено усмехнулся граф. — Но, не только это. Ладно бы они только сами портили людям жизнь. Так ведь ещё находили мужчин, способных пережить перерождение, как ты. Способности призыва нитей у тех были крайне слабы — никакого сравнения с тобой. Но вот точек приложения нового таланта была масса. Тысячу лет назад время проживания на земле подобной стервы с её перерожденцами люди прозвали чёрным веком. После последнего такого явления в нашей жизни — триста тридцать лет назад — мы с Фартахами и объявили охоту на Нартахов. Хотя это не наше изобретение. Подобная охота с переменным успехом ведётся издревле. Наш мир спасает лишь то, что Нартахи рождаются крайне редко… Что с тобой? — вскинулся он, когда Стас подскочил из кресла.
И заходил по кабинету Гли-Нарлита, заложив руки за спину и тяжело печатая шаги.
— Не обращай внимания, — отмахнулся он. — Мне так легче ощущать себя кретином. В отличие от тебя я не пью. Вот и приходится изворачиваться. А ты тоже не налегай: мы ещё не закончили. Кстати, та история со Святоравной дело рук Аркатана?
— Да. Те два таара, что ты оставил у Лужи, признались во всём.
— Так и думал, что он отдаст их тебе.
— Не мне. Улу-Балху. Меня, как ты помнишь, в Улучеле уже не было. А как ты догадался?
— Аркатан сказал, что аны паталогически не переносят друг друга. И убивают при каждом удобном случае. А я оказался таким идиотом, что принял это за факт. Понимаешь? Не поверил ему, но принял за истину. И лишь когда ты упомянул о своей дружбе с Ирионаном, до меня дошло, как меня сделали. И… Короче, мне очень жаль, что твой друг погиб. А я приложил к этому руку.
— Это моя вина, — мрачно возразил Лахуатан. — После твоего перерождения мне следовало остаться дома. И поговорить с тобой. Посвятить тебя…
— Я бы не поверил, — отрезал Стас и прыгнул обратно в кресло: — Тогда бы не поверил.
— А сейчас ты…
— Верю. И даже понимаю, почему ты дважды пытался меня убить. С такой репутацией Нартахов, я бы на твоём месте ещё покруче расстарался.