Солнце уже давно ушло из-за арки и просвечивало сквозь облака, круглое, как мяч. Хорошо бы сейчас потренироваться! Но где? Ведь кругом лес. Правда, неподалеку раскинулся большой пустырь, но что там делается! Земля вся изрыта - ямы, канавы, бугры, полуразрушенный дзот, торчат замшелые пни; и все это заросло сорной травой, колючим кустарником, крапивой. На совете дружины решили превратить этот пустырь в пионерский стадион. Все отряды работают по очереди», но дело идет очень медленно. Когда ещё расчистят футбольное поле! Володя обещал взять Клима в команду…
Клим вздохнул и огляделся. Может, слетать пока в медпункт, проверить по планке рост, - не прибавился ли за ночь? Нет, нельзя. Ещё Володю прозеваешь… Из-под крыльца выползла длинная зеленая гусеница и направилась через дорожку к цветочной клумбе. Сначала гусеница ползла довольно быстро; её волосистое тельце выгибалось, словно под ним пробегали крошечные волны, но потом ей, видно, трудно стало ползти по горячему песку дорожки.
Клим сбегал к живой изгороди и срезал прутик. Прутик можно бы и просто отломить, но не терпелось испробовать ножик. «Вот и пригодился», - подумал Клим.
Гусеница обвилась вокруг прутика, и Клим благополучно перенес её на клумбу.
Не хотелось убирать ножик в карман, - лезвие блестело на солнце так, будто просилось порезать ещё что-нибудь. Климу вдруг почудилось, что лежащая у него за пазухой груша зашевелилась. Он с удивительной отчетливостью представил себе сочные ломтики. Рука сама собой потянулась за пазуху, но раздался голос Володи:
- Ты все ещё тут? Ну, раз так, ложимся на курс. Полный вперед!
Они вошли в лес - прохладный и тенистый. Володя вел через чащу. Приходилось нагибаться и отводить руками ветки, которые норовили ударить по лицу или - ещё хуже! - разорвать новые трусы. В густых зарослях ольшаника и папоротника что-то шуршало, - казалось, там кто-то прячется…
Климу захотелось показать Володе, что он готов встретить опасность.
Он вынул из кармашка трусов ножик, раскрыл его и взял в зубы.
- Убери сейчас же! - сказал Володя. - Ещё споткнешься и порежешься. Лучше сбивай камнями шишки с деревьев, учись попадать в цель.
Володины глаза смотрят строго-строго из-под широкополой соломенной шляпы; за ленточкой шляпы сложенный стрелкой листок бумаги торчит, как перо у знаменитого лесного охотника Робин Гуда. Он шагает легко и быстро через пни и кочки.
Вот уже миновали знакомую поляну с тремя молодыми березками. Это место очень нравится Климу.
- Вова, давай сделаем здесь привал, а то груша стала уже совсем мягкая…
Лес кончился внезапно. Оголенные корни висели над обрывом. Озеро лежало огромное, светлое и тихое. За ним над полосой густого леса протянулась цепочка белых облачков, словно их оставил прошедший поезд. Невдалеке, весь отраженный в спокойной воде, лежал островок.
Володя сложил ладони рупором и закричал:
- Эге-ге-гей!
- Ау-у! - донеслось с островка.
У Клима упало сердце.
Володя прыжками спустился к воде, а Клим сел на песок и съехал по откосу. Внизу его поймал Володя. Отряхивая песок с Климовых трусов, спросил:
- Зачем новые надел? Извозишь ведь.
- А ты зачем в новых?
Володя не ответил: он нетерпеливо оглядывался.
- Вот тебе и на! Куда же лодки девались?
Клим тоже огляделся.
И правда, вон к тому колышку в Щучьем заливе всегда были привязаны две лодки, а сегодня - ни одной. Конечно, Володя оставит его сейчас на этом скучном берегу, а сам поплывет на остров. И все из-за этой…
- Тут всего-то метров двадцать. - Володя прикинул на глаз расстояние до островка. - Доплывешь?
- Я ведь только по-собачьему немножко умею. - Голос Клима дрогнул.
- Ничего, раздевайся.
Клим немножко поколебался, но раз Володя сказал, надо плыть. Только вот груша бы не утонула…
Он скинул майку, завернул в неё грушу и спрятал узелок в кусты.
- Давай сюда свои трусы и ножик, - приказал Володя.
Он запихал свои и Климовы трусы в соломенную шляпу.
Мальчики вошли в воду. Володя - в одних плавках, высокий, спокойный, с раздутой шляпой на голове; Клим - совсем голый, маленький, с сильно бьющимся сердцем.