Бен складывает пальцы домиком.
— Не исключено. Йоханнес Вах сделал это в Берлине в девяносто восьмом.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— Вы имеете в виду гонку, в которой семеро пилотов не финишировали из — за проливного дождя, а он пересек финишную черту с проколотой шиной после того, как столкнулся с Соренсеном и отправил его в больницу?
Он поднимает руки, как бы говоря: ‘Ты должен делать то, что должен’.
— До этого не дойдет, — быстро говорит Элли. — Я знаю это.
Мне нравится её неутомимый оптимизм, но с каждой проходящей минутой моя надежда падает всё больше. Бен зовет Этьена прийти и помочь мне с разминкой, и я выполняю знакомые наизусть упражнения, радуясь, что могу отвлечься. Несмотря на то, что мы никогда не занимались рутиной в кабинете Бена, Этьен не задает никаких вопросов, только поправляет меня своим низким голосом, требуя от меня совершенства, как всегда.
Через двадцать минут Мартин и Гарсия, слегка запыхавшись, наконец ворвались в кабинет.
— Мы всё проверили, — говорит Мартин. — Есть и хорошие, и плохие новости.
— Сначала плохие, — говорю я, прежде чем Бен успевает открыть рот.
В какой — то момент Бен решил, что моему тренеру можно доверять в том, что он знает правду о ситуации. Этьен просто на мгновение крепче сжал меня в объятиях, затем кивнул и вернулся к выполнению моих упражнений. Теперь он заставляет меня вытянуть руки и сделать наклоны в стороны, растягивая позвоночник.
— Мы, э — э, прочесали каждый дюйм машины, — говорит Гарсия. — И единственное, что мы обнаружили, это то, что он откалибровал твоё рулевое управление, так что оно немного не в порядке.
Мартин кивает, показывая Бену цифры на своём планшете.
— Недостаточно опасно, так что эта часть — хорошая новость. Плохая новость в том, что мы не можем быть уверены, что сможем всё исправить за пятнадцать минут, до того, как Оливер должен будет выехать на трассу. Во всяком случае, не всё.
— Чёрт, — я вытягиваю руки вверх и сгибаюсь вперед, выдыхая. — Как он мог так быстро всё испортить? Он работал над этим максимум пару минут.
— Это мы видели, — напоминает мне Бен. — Возможно, он вернулся, чтобы нанести ещё больший ущерб после того, как нашел камеры.
— Ох, — Элли сжимает руки на коленях, костяшки её пальцев побелели. — Ты не можешь вести такую машину, не так ли?
Я поднимаю голову и смотрю на Мартина.
— Вы нашли ещё что — нибудь неисправное в машине?
Он качает головой.
— Нет, но, как сказал Бен, может быть что — то ещё…
— Я думаю, он сбежал после того, как обнаружил камеры, — меня тошнит от размышлений на эту тему, но я должен доверять своим механикам, они знают своё дело. — Если я поеду, как скоро мы узнаем, что что — то не так?
Гарсия проводит ладонью по вспотевшему лицу.
— Трудно сказать. Ты был в порядке на открытой тренировке и половине квалификации в Дубае, а затем разбился на последнем круге. Возможно, было бы лучше просто смириться с потерей и сказать всем, что наша машина вышла из строя.
Элли смотрит на меня, её прекрасные глаза округляются от страха.
— Я должен это сделать, — говорю я, обращаясь больше к ней, чем к кому — либо ещё в кабинете. — Если я проиграю, то он выиграет.
Она поджимает губы, затем отрывисто кивает мне.
— Я понимаю. Но если ты разобьешься, Оливер…
— Этого не будет. Я обещаю, что остановлюсь и выведу машину, если почувствую, что это небезопасно, — затем я поворачиваюсь к Бену. — Тебе решать. Но я доверяю Мартину и Хоакину.
Может, я и дурак, но я не думаю, что Лиам хочет моей смерти, даже сейчас. Я зол на него, так зол, что, наверное, набросился бы на него и разбил лицо, войди он сюда прямо сейчас, но вся эта сдерживаемая энергия переключается на фокусировку дыхания под руководством Этьена.
— Хорошо, — говорит Бен. — Давай сделаем это. Но будь предельно бдителен. Я хочу, чтобы ты был цел и невредим до завтрашнего дня. И до конца сезона.
ГЛАВА 34
Элли
Оливер финишировал пятым в квалификации Гран — при Сеула. Удача на его стороне, потому что он опытный гонщик, и его не собьет с толку небольшой дождь, из — за которого трасса становится скользкой. Стивенс врезается в Деверо, выезжающего с пит — лейн, что приводит к задержке и быстрой очистке асфальта, выбивая двух гонщиков из первого раунда квалификации. Затем Барклай совершает ошибку, выезжая на траву, где колеса его машины неэффективно катятся по грязной, размокшей земле.