Это так неправильно. Он мой клиент. Или я сотрудница его команды — я больше не знаю, что правда, а что подделка, но я знаю, что тепло его тела очень реально, как и то, как мои внутренности размягчаются, жидкое тепло разливается у меня в животе.
— Оливер… — шепчу я, не в силах отвести взгляд.
Он поднимает руку выше по моей спине и прижимает меня чуть ближе. Он даёт мне время отстраниться, но я не хочу — если бы мы не были окружены всеми этими людьми, я бы обвила руками его шею и прижалась к нему…
На нас натыкается ещё одна пара, и мужчина извиняется по — французски, уводя свою даму прочь, пока они сдерживают смех. Мой разум проясняется, и я поднимаю взгляд на Оливера и вижу, что он стискивает челюсти.
Он ослабляет хватку и без усилий кружит меня.
— Не нужно просить Беллу, — говорит он, кивая в сторону танцпола. — Здесь повсюду фотографы Формулы–1. Если нужно фото, мы можем взять один у них.
— О, — говорю я, мой голос звучит пискляво. — Ладно, может быть, позже.
Я не хочу, чтобы мои раскрасневшиеся щеки и безумный взгляд попали в камеру, и мне нужно минутку побыть вдали от Оливера, чтобы взять себя в руки. Я не могу думать, пока нахожусь в его объятиях, но нет никакого способа освободиться от него, не наделав глупостей, поэтому я заставляю себя сделать глубокий вдох, чтобы расслабиться.
Но вместо этого его аромат ещё больше наполняет мой нос. Было бы странно, если бы я узнала, каким одеколоном он пользуется, и купила его, чтобы распылить на свою подушку?
Я подавляю стон. Да, это было бы жутко, и, кроме того, мне бы это совсем не помогло. Мне нужна дистанция, а не идеи сталкера.
Мы проходим мимо Леона Ортеги, танцующего с молодой женщиной, которая, как мне кажется, могла бы быть актрисой популярного телешоу, затем Хёрста, который держит свою партнершу почти на расстоянии вытянутой руки.
— Она жена руководителя команды “Монтгомери”, Квентина Хэкетта, — шепчет мне Оливер. — Не могу поверить, что она вообще согласилась потанцевать с ним. Должно быть, она снова в ссоре со своим мужем.
Я улыбаюсь ему в плечо.
— Вау, это серьезная сплетня, Стоун.
Он притворно хмурится, глядя на меня сверху вниз.
— Да будет тебе известно, что это важная информация для победы над “Монтгомери”. В последний раз, когда они были в ссоре, у Хэкетта в течение месяца был полный бардак, и команда пострадала из — за этого. В Торонто Рейвенскрофт лидировал половину гонки, а затем они все испортили, вызвав обоих своих гонщиков в бокс одновременно.
Мы медленно подходим к столу, за которым сидят Белла и Уэст, на расстоянии одного стула друг от друга и явно не разговаривающие друг с другом. Как раз в тот момент, когда я собираюсь присоединиться к Белле и прервать неловкий момент между ними, Торнтон Норман, один из пилотов “Zenith”, предлагает ей руку и уводит на танцпол. Уэст делает знак проходящему мимо официанту, который ставит перед ним бокал шампанского. Он осушает его одним большим глотком и вздрагивает, затем смотрит на танцующие пары так, словно подумывает о том, чтобы поджечь всё это место.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, раздумывая, должна ли я что — нибудь сказать. Затем я поднимаю взгляд на Оливера, вопросительно поднимая брови.
— Я поговорю с ним, — бормочет он.
Он подводит меня к столу, и мы находим наши именные карточки, написанные красивым курсивом. Моя между Оливером и Беллой, за что я благодарна, но всё равно странно присутствовать на этом очень шикарном мероприятии, явно предназначенном для пилотов и элиты Формулы–1. Один за другим к нам присоединяются другие и занимают свои места, и становится очевидно, что мы сидим за большим круглым столом вместе с командой “Montgomery”.
— Я не знаю, кто занимался рассадкой, — бормочет Белла мне на ухо, пока Рейвенскрофт ухмыляется нашим гонщикам и садится напротив Оливера. — Но они должны быть уволены.
Не могу не согласиться. За другими столиками приятно беседуют, пока подают горячие закуски — обжаренные морские гребешки в травяном масле и небольшие порции острого супа из морепродуктов. Здесь, однако, команда “Montgomery” держится особняком, почти не разговаривая с нами. Ни Рейвенскрофт, ни Барклай не пришли на мероприятие с парой, и Барклай большую часть первого блюда проверяет свой телефон под столом. Руководитель их команды и его жена разговаривают вполголоса, их лица напряжены, и атмосфера распространяется на нашу сторону стола подобно гнетущему влажному облаку.