— Конечно, — говорю я. — Но не слишком сильно. Эти фотографии нужно будет опубликовать.
Его глаза вспыхивают при моём напоминании — и я немного ненавижу себя за то, что говорю это. Я, по сути, подразумевала, что он может лапать меня или что — то в этом роде, и я знаю, что он бы этого не сделал. Но я не извиняюсь. Если я это сделаю, то кое — что из того, что я чувствую, может всплыть на поверхность.
Это было бы непрофессионально, именно из — за этого меня выгнали бы с этой работы. Меня отправили бы самолетом обратно в Штаты, и мне пришлось бы объяснять Веронике, как сильно я облажалась. Поэтому я выскальзываю из машины и закрываю за собой дверцу.
— Он будет готов через минуту, — говорю я двум женщинам, которые выжидающе смотрят на меня. — Мы все готовы провести вторую часть свидания.
Оливер выходит из машины с неизменной очаровательной улыбкой. Он мило болтает с Беллой и слушает Эви, которая дает нам инструкции о том, как остановиться под уличным фонарем или неоновой вывеской, чтобы обеспечить наилучшее освещение для съемки. Солнце село, когда мы ужинали, и город полон жизни, туристы общаются с местными жителями.
Оливер протягивает мне руку, и мы прогуливаемся бок о бок по оживленным улицам, рассматривая витрины и восхищаясь местной архитектурой. Мы заходим в небольшую художественную галерею, где Оливер заставляет меня смеяться, рассказывая выдуманные предыстории каждого из странных произведений современного искусства, висящих на стенах.
Затем мы находим магазинчик мороженого ручной работы, который вполне уместно смотрелся бы на каком — нибудь итальянском пляже. Оливер в ужасе от моего выбора — жевательной резинки и ананаса — и настаивает на том, чтобы скормить мне ложечку своего мороженого из темного шоколада с хлопьями морской соли, которое по вкусу напоминает горькую грусть.
— Теперь ты должен попробовать моё, — я зачерпываю немного своего мороженого пластиковой ложечкой. — Это будет справедливо.
Он наклоняется, его серые глаза полны смеха.
— Прекрасно. Если я умру от передозировки сахара, напиши мне хорошую надгробную надпись, ладно? Я это заслужил.
Он слизывает мороженое с моей ложечки, и я краснею при виде этого. Он даже не пытается, но это простое действие кажется неприличным. Судя по тому, как он смеется надо мной, он тоже это знает, поэтому я толкаю его бедром. Он обнимает меня за плечи с такой естественной непринужденностью, что у меня немного кружится голова.
Он поменялся после нашего разговора в машине. Я хотела, чтобы он вел себя так, будто влюблен в меня, и это именно то, что я получаю. Каждое затяжное прикосновение, каждый многозначительный взгляд — всё это просчитано с его стороны, он играет перед камерами. Но это сводит меня с ума, потому что именно этого бы я хотела, если бы это было настоящее свидание.
Мне никогда не было так весело ни с одним парнем. Оливер спрашивает меня о моей семье и слушает, как я рассказываю ему о несчастном случае с моим отцом и о том, что моя мама — величайший воин, которого я когда — либо знала. Он делится анекдотами о своих первых гоночных годах и показывает мне фотографию, на которой он долговязый двенадцатилетний подросток с прилипшими к голове потными волосами, гордо сжимающий трофей. Он держит меня за руку и переплетает свои пальцы с моими, затем заправляет волосы за ухо, когда по улицам проносится порыв ветра.
Это идеальное свидание. Разница с нашим предыдущим ужином настолько существенна, что я бы никогда не поверила, что Оливер — тот же самый мужчина. И мне больно, что он стал таким только после того, как я ему сказала об этом. Я не думала, что общение со мной было для него таким бременем, но было ясно, что он не хотел ужинать со мной раньше. Он делает это только потому, что я этого потребовала, и потому что он знает, что от этого может зависеть его карьера.
— Давай немного посидим, — говорит он, подводя меня к скамейке рядом с красивым фонтаном.
Уже поздно, и семьи с детьми в основном разошлись. Пары туристов выходят из ресторанов и возвращаются в свои отели. Мимо проходит группа ребятишек старшего школьного возраста, которые хихикают и пялятся в свои телефоны.
— О, да, — я слегка стону, опускаясь на скамейку. — Напомни мне в следующий раз выбрать другую обувь. Эти каблуки созданы не для ходьбы.
Он поджимает губы.
— Я бы помассировал тебе ногу, но не думаю, что Белла была бы от этого в восторге.