Мой муж… Нилл успел рассказать, что он сошел с ума, узнав, что нас похитили. Он ударил Лиссу, и что еще хуже, он выместил гнев на городских жителей, разрушил их дома, убил того бедолагу в пытках… От последней новости мне вообще стало дурно, и сейчас я стараюсь выбросить ее из головы.
— Леотта, идем, — не просит, а приказывает Риввард. И я следую за ним.
В спальню. Куда же еще. Мой муж, как и Алан, оставшийся позади, одет в простую, почти крестьянскую одежду. Видимо, забрали ее по дороге, чтобы не ехать после превращения голыми.
Дверь в спальню Рива. Захожу следом. В прошлый раз получилось избежать худшего, может, получится и сегодня?
Он без лишних слов раздевается, снимает рубашку и бросает на стул. Поворачивается ко мне.
— Видишь? — сурово спрашивает он.
Вижу что? Его крепкое, мускулистое тело? Еще как. Только оно не вызывает во мне ни капли желания. Или о чем он?
Понимаю, что если бы Риввард говорил об интиме, то его намеки были бы куда проще, и приглядываюсь. Ровная кожа.
— Твои шрамы исчезли, — доходит наконец до меня.
— Да. Заметил сегодня после превращения в человека. — Рив осматривает руки, словно впервые их видит.
— Значит, ты излечился?
— Не думаю. Не знаю… Шрамы пропали, даже те, которым больше десяти лет. Но я не чувствую себя лучше, наоборот…
— Ты всю ночь летал вверх и вниз, гоняя потоки воздуха. Неудивительно, что ты устал.
— Я способен отличить усталость от болезни, ясно?! — рявкает он и тут же смягчается, делает шаг навстречу мне. Его ладонь ложится мне на щеку. Максимально нежное движение, на которое только может быть способен бравый вояка-дракон. — Извини, Леотта. Возможно, здесь как и с рекой, нужно всего лишь подождать. Дождь пошел — благая весть для всего графства. Моя земля излечивается, как и мое тело. Всё благодаря тебе.
Он шагает ближе, и теперь я начинаю паниковать. Не хочу, не хочу! Но в глазах Ривварда не страсть, которую мне удалось перебороть в прошлый раз разговорами, а просто нежность.
— И Лесандр обрел свою истинную форму, защищая тебя. Ты, моя дорогая жена, переворачиваешь жизнь каждого дракона рядом с собой. Меня это пугает. Скажи, — он мягко приподнимает мой подбородок пальцем.
Я смотрю в его глаза, которые впервые оказываются очень-очень близко. Кажется, они изменили цвет. Раньше были темными, а сейчас — пронзительно-голубые, почти синие. Это странно смотрится с его брутальным телом и черной бородой. Да, признаться, без шрамов его тело стало выглядеть даже более подтянутыми, чем раньше, хотя он и тогда не был неженкой. Но сейчас Риввард будто расцвел, обрел дополнительную силу.
— Скажи, Леотта, мы ведь по-прежнему верны своим клятвам, которые давали на свадьбе? Вместе до конца — до самой смерти?
От его слов мороз по коже. На что он намекает?
— Собрался меня убить? — нелепо отшучиваюсь.
— Нет, — отвечает, не отрывая взгляда. И поправляется: — Тебя — нет.
— А кого?
— Ответь.
По-хорошему, надо бы согласиться. Кивнуть, агакнуть, поцеловать его для пущего убеждения. Сделать все, чтобы Риввард поверил: я с ним в огонь и воду, с ним, а главное — с Лесандром, который точно так же привязан к этой земле, как и сам Рив. Так, кажется, действует драконья магия? Где родился, там и пригодился. По крайней мере в книгах мне не встречалось упоминаний, чтобы в последние лет двести-триста драконы основывали свои графства или завоевывали новые земли. Они привязаны к месту, где рождены. Если Лес остается здесь, то и я должна остаться с ним, а значит, должна убедить Ривварда, что я целиком, всем сердцем за него.
Это если слушаться разума. И я бы с радостью послушалась, но когда я пытаюсь кивнуть, тело отказывается, а в груди начинает неприятно ныть. Я вспоминаю Алана, рядом с которым должна быть по-настоящему. Не с Риввардом, не здесь. И как бы я ни пыталась соврать сейчас, тело отказывается идти против сердца.
— Так это правда, — выдыхает Рив и отпускает меня, отступает. — Вы с Алом?..
Он все знает! Ну еще бы. Догадался, когда Алан вернулся по моему зову.
— Я не… это не мое желание, — оправдываюсь.
— Когда это случилось? Я бы заметил, если бы это произошло при первой вашей встрече. Я был настороже, знал, что если ты не моя истинная, то можешь быть чьей-то еще!
— Не думаю, что тогда, — опускаю я голову. — Скорее, в этот раз, когда он принес твое тело…
— Не надо говорить обо мне, как о немощном инвалиде! — вспыхивает Риввард. Кажется, я задела его упоминанием о былой слабости. — Он принес не тело, а меня. Твоего мужа. Которому ты клялась сначала в любви, а потом, на свадьбе, в верности.