Ран все больше, но пока еще никто не дорвался до сердца соперника. В этом вся суть. Когтями можно разорвать ребра и убить, но нужно подгадать идеальный момент, ударить ровно и с достаточной силой. Была бы на мне броня, которую придумала моя жена, и Алана уже не было в живых…
Леотта! Смотрит ли она за нами? Или наоборот, закрылась в комнате, не желая знать исхода? Когда я вернусь к ней, она, конечно, будет в печали. Сложно будет остановить ее рыдания, но я буду рядом, подставлю ей свое плечо. Пусть плачет и гневается сколько угодно, однажды это пройдет. И тогда она точно будет моей…
Удар. Замечтавшись, пропускаю удар, похожий на пощечину. Выпускаю синий огонь на зарвавшегося Алана. Тот взлетает, но, к моему удивлению, не набрасывается на меня, а отлетает дальше.
Что он задумал? Почему не продолжает бой?
Алан с высоты полета изрыгает черное пламя, как бы очерчивая вокруг нас поле. Все заволакивает густым, почти непроглядным туманом. Это что-то новенькое! Я понимаю, почему раньше, в крупных сражениях он не использовал этот прием — так воины не смогут ориентироваться в пространстве, могут задеть своих. Но в схватке один на один — прекрасно! Надо отдать ему должное, Ал дает мне отпор.
Но есть одна проблема. Я на свое земле. Нет места в мире, где я был бы сильнее, крепче, быстрее. Вокруг так темно из-за густого тумана, словно наступила ночь. И через эту мглу, как летучая мышь, врывается Алан. Я успеваю сориентироваться, бодаю его снизу башкой. Черный дракон переворачивается в воздухе и падает с грохотом, словно случилось землетрясение. А я взлетаю вверх, над туманом, чтобы больше не допустить атаки исподтишка.
Оглядываюсь на дворец. От него движется всадник… нет, всадница. Леотта. Все-таки не выдержала, не смогла усидеть дома. Что ж, пусть видит, как падет ее возлюбленный!
Пф-ф-ф… Воздух выходит из груди одним рывком, когда Алан вылетает из тумана прямо подо мной, в слепой зоне. Я не успеваю задеть его, и он бьет меня в грудь, из-за чего я на несколько секунд теряюсь, в глазах темнеет. Его когти впиваются в ребра, и я чувствую это… Острый конец у своего сердца. Не физическое ощущение, а, скорее, просто понимание: еще несколько сантиметров — и он доберется до сердца. Мой крылья взмахивают, позволяя оставаться в воздухе, но я едва могу сопротивляться зову смерти.
Алан не спешит убивать меня, хотя он как никогда близок. Так мы и зависли в воздухе.
Победа. Его безоговорочная победа. На моей земле! Просто невероятно, что это случилось, так не могло быть. На глазах у моей жены!
— Ты… р-р… — пытается сказать он драконьим ртом, но это не самое простое действие. — Р-р-рив… Я тебя… от… пускаю. По… милован.
Что? Помилован?
Коготь Алана вырывается у меня из груди, не задев сердца. Я в непонимании смотрю на него…
Помилован… Так на тренировках милостиво отпускают самых слабых учеников-воинов, когда те повержены и беспомощно валяются на земле. Так преступников, которым грозила казнь, милуют и щадят по воле повелителя.
Снисхождение. Жалость? Ко мне!!! Словно это я — неудачливый мальчишка, который не смог победить в поединке. Или преступник, у которого не хватает смелости принять справедливую участь. Алан что, решил показать свое превосходство надо мной? Бесполезным мужчиной, который еще недавно валялся пластом и не мог даже вздохнуть без боли?
Я не позволю испытывать ко мне жалость! Я никогда не позволял!
С новой силой я влетаю в Алана. Он не ожидал этого, поэтому не успевает ответить, а мои когти рвут его плоть, крошат его крылья на кусочки. Мы уже не держимся в воздухе, а падаем, несемся к земле, уже в стороне от тумана. От ярости я и сам забываю про свои крылья, в голове лишь одна мысль: отомстить, убить! Не позволить кому-то надсмехаться над моей слабостью, проявлять ко мне снисхождение. Я силен! Я способен уничтожить кого угодно, я не слаб!!!
— Р-р-рив! — рычит Алан, но это больше похоже на крик умирающего.
Черные чешуйки проносятся мимо, мы летим к земле. Бах! Громкое падение, я приземляюсь на Алана, вдавливаю его в сырую почву. Он не может сопротивляться, лишь пытается лапами прикрыть грудь, где спрятано сердце… Я вырву его!
Зубами впиваюсь в его лапу, рывком убираю ее.
Я убью его за всё. За презрение к моей слабости. За то, что попытался быть благородным, унизив меня. За Леотту, которую он у меня отнял!
Ал уже не защищается. Его лапы с оборванными мышцами безвольно повисают, и теперь я могу добраться до груди. Заношу свою лапу для последнего удара…
— Риввард!
Что за?.. Голос моей любимой женщины. Он слышится где-то сбоку, несется к нам, продолжая звать меня. Поворачиваю голову. Леотта здесь! Так быстро добралась от дворца? Или мы так долго сражались?