Темнокожие женщины в облегающих фигуру блузках и длинных саронгах, доходящих до щиколотки, двигались вдоль пляжа, ступая босыми ногами по горячему песку. На головах они несли корзины всех мыслимых размеров и форм. В корзинах были фрукты. Они предлагались всем желающим, в том числе и посетителям ресторана, в котором сидели Джек и Кейси.
Джек с улыбкой наблюдал, с каким поистине детским восторгом воспринимает Кейси местную экзотику.
Она с удовольствием потягивала из стакана апельсиновый напиток, достаточно прохладный, несмотря на отсутствие кубиков льда.
— Интересно, как им удается удерживать корзины на голове? — Кейси щелкнула затвором фотоаппарата, запечатлев на снимке одну из женщин, на голове которой была самая большая корзина.
— Я думаю, дело в тренировке.
Кейси кивнула. В эту минуту взгляд ее привлекла бегущая к воде женщина. Истомленная жарой, она нырнула под воду, а через несколько мгновений показалась над поверхностью. Прилипшая к телу блузка стала полупрозрачной. Женщина либо не осознавала этого, либо просто не желала придавать этому значения.
Джек с улыбкой наблюдал, как Кейси даже чуточку приподнялась в своем кресле.
— Ты что, чувствуешь себя неловко?
— Нет, — ответила Кейси. — Я просто не привыкла к этому.
— Как большинство американцев.
— Мы из категории моралистов, не правда ли? — с улыбкой произнесла она. — Этим мы, вероятно, отличаемся от остального человечества.
— А по-моему, мы не столько озабочены вопросами морали, сколько просто зажаты.
— Мне кажется, у тебя это не вызывает протеста.
Темные глаза Джека весело блеснули.
— Наверное, я был бы лжецом, если стал бы отрицать это.
— Ладно, я тоже куплю себе такую блузку и…
— Нет, — прервал ее Джек. — Против этого я буду очень сильно возражать.
— Ах, мне все понятно! Ты считаешь это вполне приемлемым, чтобы любоваться самому, но неприемлемым, чтобы позволить мне…
— Ладно, давай я буду смотреть на тебя в этой блузке. Но я хочу быть единственным зрителем.
— Если ты собираешься скрывать меня от посторонних глаз, — заявила она, игриво улыбаясь, — разумнее было бы самому не попадаться за разглядыванием промокших блузок на посторонних женщинах.
— Идет! — ответил Джек со всей серьезностью, на которую только был способен. Но сверкнувший в его глазах веселый огонек тут же разрушил это впечатление. — Больше я не попадусь.
— Иди скорее сюда, — позвала Кейси, оборачиваясь в сторону темной комнаты. Выйдя на балкон, она остановилась у стеклянной двери. — Я боюсь, ты все пропустишь.
— Иду, — отозвался Джек, выходя вслед за ней с двумя бокалами вина в руках. Он протянул один Кейси. — Я так торопился, что налил немного. Я совсем забыл про стул у двери и чуть не упал, налетев на него в темноте.
— Взгляни, какая красота!
Джек смотрел на заходящее солнце и небо, пламенеющее в его лучах. Стена дома и фигура Кейси в белом шелковом пеньюаре словно купались в отсветах заката, переливающегося всеми оттенками красного, розового, пурпурного и лилового цвета.
Кейси только что приняла душ и, не успев одеться к обеду, ловила последние мгновения перед заходом солнца. Джек разливал вино в бокалы, когда неожиданно в обеих комнатах погас свет и Кейси позвала его с балкона.
Джек подошел сзади и поставил бокал на перила. Он обнял Кейси за талию и привлек к себе.
— Я люблю тебя, — промолвил он, касаясь ее шеи теплыми губами.
— Если ты начнешь опять, мы все пропустим.
— Завтра будет то же самое.
— Взгляни же, Джек.
— Я смотрю, — отозвался он, заглядывая через плечо Кейси, насколько это позволял глубокий вырез пеньюара. — Отодвинь-ка это, — он провел пальцем по ткани пеньюара, — тогда я буду видеть лучше.
Кейси проследила за направлением его взгляда и вновь посмотрела на заходящее солнце.
— Ты безнадежен, — заметила она.
— А ты великолепна.
— Я не великолепна, я голодна.
— Ты вечно голодна, хотя ешь за двоих.
— Я предупреждала тебя об этом с первого дня нашего знакомства, — засмеялась Кейси.
— Угу, — отозвался Джек, отводя в сторону волосы Кейси, чтобы освободить пространство для новых поцелуев. — Я люблю смотреть, как ты ешь.