– Я зайду перед отъездом, – сказал Марковский.
Врач вышел
– Где Женя? – спросила Ирина.
– Я не привез его к тебе: посчитал, что не нужно вам сейчас встречаться. Я его отвезу к своему другу в Сибирь. До твоего выздоровления он побудет там. Артур до сих пор поддерживает связь с уголовниками. Поэтому ты и не платила крыше. Кстати, Женя пообещал Артуру набить морду. И произнес это уверенно, по-мужски.
– Спасибо тебе, Яков, – вздохнула Ирина. – Если бы не ты…
– Перестань, – улыбнулся он. – Моя помощь небескорыстна.
– Я понимаю и, разумеется, заплачу.
– Почему у всех на уме только деньги? – пробормотал Марковский. – Почему ты не допускаешь, что ты мне нравишься и я давно и безнадежно в тебя влюблен? А помочь любимой женщине, даже без единого шанса на взаимность, – долг любого уважающего себя мужчины. Я, конечно, далек от идеала, но все же мужчина. Только не надо кидаться ко мне на шею со словами благодарности и извиняться, что ты не можешь быть со мной. А если честно, твой отец очень помог мне. Спас, если откровенно. А теперь у меня появился шанс отплатить примерно тем же, вот и все.
Москва
– Да где ж тебя черти-то носили? – сердито спросил лежащий под капельницей пожилой мужчина. – Сидишь, зеваешь. Пришел, называется, проведать деда. Просто отметился, и все. А я поговорить с тобой хотел.
– Да я готов, дедушка, – сказал Женя.
– Тогда объясни мне так, чтобы я понял, почему ты ушел из университета?
Женя опустил голову.
– Только не говори про армию, я прекрасно помню, что у тебя белый билет. Кстати, я был против этого, но твои мама и бабушка убедили меня не вмешиваться. А зря. Конечно, там тебе пришлось бы очень несладко. Но ты бы изменился. Сейчас ты не способен даже себя защитить. Тебе уже восемнадцать, а ты беспомощен, как малое дитя. Женя, если ты не изменишься, то погибнешь, как погибает комнатное растение без полива и присмотра. Ты не маленький мальчик, здоровьем тебя Бог не обидел. И перестань лить слезы – возраст не тот, чтобы рыдать. Я, наверное, скоро умру, поэтому и говорю тебе это. Ведь раньше молчал. Ты постоянно за книгами сидел, в пятом классе за седьмой задачи решал. И я, дурень старый, гордился тобой: вот какой у меня внук. А вот сейчас понял: был бы у тебя отец, все было бы по-другому. И что из тебя выйдет, один только Бог и ведает.
– Да все я понимаю, – сказал Женя. – Но мне интересно учиться. Университет я из-за мамы бросил и в армию действительно хотел уйти. А вот Яков Борисович обещал меня в Красноярский край отвезти на некоторое время, в тайгу. Может, там я пойму, как жить стоит и что мне делать. Вы правы, дедушка, я себя до сих чувствую маленьким и беззащитным мальчиком. Все за меня решают другие. Пора меняться. Но как? Пока не знаю.
– Ты прав, меняться тебе, Женя, надо. Пора и за ум браться.
– А почему вы говорите, что умрете скоро? – осторожно спросил внук.
– Рак у меня. Этот приговор обжалованию не подлежит. Эй, снова влагу пустил. Уж больно нежен ты, внук, тяжело тебе в жизни придется. Вот когда помру, тогда уж, так и быть, поплачь. Но обещай, что в меру.
– Обещаю. – Женя вытер слезы. – Вы так легко говорите, что скоро умрете.
– А знаешь, пока еще сильные боли не наступили, очень надеюсь, что помру до них. А что помру, так ведь все там будем. Пожил вроде неплохо, не хуже других, а в чем-то и лучше. Жена у меня замечательная, мы любовь до сих пор сохранить сумели. Дочь на свет произвели. Вот ей, видно, достается то лихо, которое нас обошло. Внука хорошего нам родила. В радость все это было. Ты вот что, Женька, в университет, если получится, вернись. Запишись в секцию по самообороне или еще куда, где за себя постоять научат. Ну иди, внук, устал я что-то. И помни мои слова и свое обещание. Мать со временем ты простишь. Но для этого сильным стать нужно. Сильному легче простить. Слабый обиды в себе таить будет и при удобном случае напомнит про них. А это уже, Женька, подлостью называется. Иди, – кивнул дед на дверь.
– До свидания, дедушка. – Шмыгнув носом, Женя коснулся губами колючей щеки деда. – Я буду сильным, обещаю. Меня до сих пор вундеркиндом называют, и я всех удивлю. Крутой вундеркинд. – Он улыбнулся. – Неплохо звучит?
– Звучит прекрасно. Но как этого добиться?
– Не знаю, деда, но я обязательно таким стану. Я же никогда никого не обманывал, кроме себя. И сейчас клянусь, дедушка, стану крутым в лучшем смысле этого слова.
– Хорошо, – сказала по телефону Александра Андреевна. – Конечно, я согласна. Вам я доверяю, Яков.
– Поэтому я и взял на себя смелость заняться Евгением, – сказал Яков Борисович. – И уверен, что это пойдет ему во благо. Слишком долго он жил в тепличных условиях. А сейчас показал характер.
Красноярск
– Да все так же, – говорил по телефону Воеводский. – Правда, в последнее время государство взялось за охрану леса. Начали с самого болезненного – убрали привыкших к взяткам лесничих и поставили новых. Скорее всего начнется настоящая война. Во-вторых, усилили рыбнадзор. Кроме того, в местах, где можно намыть золото, появляются инспекторы в сопровождении омоновцев. Я за последний месяц потерял уже пятерых. Одного взяли, но он пока молчит. Точнее, заявил, что мыл в одиночку. Но меня вот что беспокоит: если все так и пойдет, я потеряю все. Кстати, местные уже перестают меня бояться. И я несу убытки. Принимать жесткие меры опасаюсь – не хочу привлечь внимание власти, мне бы этого не хотелось. Если до весны ситуация не изменится, на золотодобыче можно поставить жирный крест. И ты знаешь, к чему это приведет. – Выслушав абонента, покачал головой. – Да в том-то и дело, что виноватых или, как говорят твои друзья-уголовники, крайних, в этом случае нет. Просто власть взяла все в свои руки. И лес, и рыбалку, и охоту, и золотодобычу. Последнее меня особенно беспокоит, потому что на этом держится все. Надеюсь, ты сможешь что-то узнать и посоветовать, от чего мне плясать.
– Ба, – Артем посмотрел в окно на градусник, – сорок три. Вот это шибанул морозец. А в центре России ни снега, ни мороза нет. Но, слава тебе господи, у нас пока все по-русски. А ты что-то загрустила, милая?
– Ты знаешь почему, – вздохнула Алена. – Я бы очень хотела ребенка.
– Я этого тоже не меньше хочу, но, видно, Богу не угодно это. А может, просто судьба так распорядилась, чтоб не было у нас продолжения рода. Надо бы съездить в Красноярск к врачу.
– Боюсь я, Артем, вдруг по моей вине не можем мы ребеночка заиметь? Ты ж меня возненавидишь.
– Дура ты, Аленка. Нас с тобой судьба свела. Но нужно правду узнать. Если уж не дано нам собственного ребеночка заиметь, усыновим, пока еще здоровье есть и силы. Надо все выяснить, а уж потом думать, что делать.
– А ты не бросишь меня?
– Хватит ерунду молоть. Не оставлю я тебя, даже если ты СПИДом болеешь.
– Типун тебе на язык! – Алена улыбнулась.
– Гости к нам скоро приедут. Колобок Яшка. Он тогда меня от тюрьмы спас, помнишь?
– Да как же не помнить, очень хорошо помню. И наконец-то я увижу его, и спасибо скажу от всего сердца, и поклонюсь в ноги.
– Кланяться не надо, а спасибо сказать, конечно, стоит. Если бы не Колобок… – Артем махнул рукой.
– Леший куда-то пошел. – Алена посмотрела в окно.
Артем рассмеялся:
– Ну, баба Паша, ведь как она человека назовет, так к нему и прилипнет. Да, жизнью я Ярославу обязан. Он шел мимо и увидел меня в яме. А до ближайшего поселка пятьдесят с лишним километров. Он меня вытащил и понес на себе. А мороз, метель. Трое суток он меня тащил. Да ты помнишь все. А потом он меня спросил: «Можно тут остаться где-нибудь. Устал я от городов и от людей устал». Вот и живет здесь два года. Ты помнишь, я поначалу тоже опасался. Кто таков и чего тут вдруг остался. До общения он не охоч. Раз в месяц уедет куда-то на пару дней и вернется. Правда, участковый все выяснил. Зовут его Войнов Ярослав Павлович, не судим; в общем, нормальный мужик.