Он очень удивился, обнаружив, что Берцуллони самолично ждет его вместе с бригадой обслуги у боксов. Это была какая-то особая честь — обычно Берцуллони со своими пилотами особо не церемонился. Разбор полетов он устраивал, как правило, у себя в кабинете.
Берцуллони же неожиданно с хитрой улыбкой и со словами: «Сюрприз, Жорж! Вуаля!» — шагнул в сторону, и изумленный Егор увидел наконец, что привлекло внимание всей команды и что скрывала от него полноватая фигура бывшего владельца «Маньярди». За спиной у Берцуллони оказалась… Олеся Викторовна!
Она улыбалась, сияя безупречно красивым лицом, и, чувствовалось, ждала его реакции. Он стоял во взмокшем на спине комбинезоне, немного разбитый, немного оглохший. И все же эйфория гонок была сильнее его неявственно пока осознаваемого недовольства тем, что Олеся настигла его здесь. Ну что ж, придется объясняться. И если надо — как можно решительнее…
— Вот видишь, Жорж, какая радость! Господин Соболевский прислал к нам мадам Ольесю узнать, как у тебя идут дела, и она, слава богу, сама, своими глазами увидела все как есть. Я верно говорю, мадам?
— О да, господин Берцуллони! — ответила она, подходя к Егору и целуя его в щеку. — Это я по русскому обычаю, — пояснила она Берцуллони.
— Си, си, — радостно затряс тот лысеющей башкой.
— Я действительно все видела, — продолжила между тем Олеся Викторовна. — И я, надо сказать, в восхищении — и от самого тренировочного процесса, и от той прекрасной машины, на которой тренируется наш стажер Егор Калашников. Я всего лишь женщина, синьор Берцуллони, но даже я понимаю, сколь хороша эта машина и какая большая честь была оказана именно нашему гонщику.
Егору стало немного тоскливо: она говорила как заправский дипломат — не особо вникая в суть дела.
— О да, наша «ламборджини» превосходна, но и ваш Жорж — это манифик, это наша надежда! — с ходу подхватив ее тон, рассыпался в похвалах Берцуллони. — Вот и коллеги не дадут мне соврать: он просто гениально откатался сегодня. Ты гений, Жорж! По практически новой для тебя трассе, на совсем новой машине!
«Коллеги» дружно закивали, Жан Пьер вытянул перед собой руку с одобрительно поднятым большим пальцем. Стоявший рядом с ним Макс презрительно улыбнулся, прошипев, как всегда, что-то сквозь зубы, злобно глядя на Егора. По движению губ тот прочитал: «Русская свинья».
Видимо, эти слова угадала и Олеся, так как бросила на Егора быстрый, удивленный взгляд. «Ну хватит! Сколько можно терпеть выходки этого наглого щенка?» — сцепив зубы, думал Егор, не отводя взгляда от скинхеда.
— Так что мы вполне можем сообщить нашему общему боссу, господину Соболевскому, — продолжал рассыпаться итальянец, — что благодаря нам, то есть руководству и всей команде, его протеже в полной мере приступил не только к обязанностям тест-пилота, но и к тренировкам на одной из трасс Французского национального первенства по «Формуле-1». Я хотел сделать это самолично, но теперь, когда к нам прибыла столь очаровательная посланница из Москвы, мадам Ольеся, я полагаю, сам бог велел предоставить ей это право. Так что, мадам, вы будете нашим добрым и очаровательным вестником! Я бы даже сообщил о мсье Каляшникоффе в газеты и на телевидение, пусть все знают! И знаете почему? Да потому что без рекламы нет настоящего гонщика! Я думаю, вы прекрасно понимаете это и в вашей далекой Москве. Поэтому договоримся так, если не будет других предложений: как только господин Соболевский дополнительно финансирует нас, мы раззвоним о новом имени здесь, в Европе, а вы возьмете на себя ту же обязанность в своей стране и странах-сателлитах по СНГ, согласны? Если постараться, можно даже сделать эту сенсацию первополосной. Представляете заголовки: «Жорж Калашникофф — Русская чума знаменитого Берцуллони!»
Олеся снова перевела дружелюбный, нарочито нейтральный взгляд на Егора.
«Что ж, — подумал тот, — может, действительно приехала, чтобы проверить, как идет подготовка? Должен же знать хозяин, на что идут его деньги. А все-таки редкая сволочь этот Берцуллони — еще ничего толком не сделал, а уже распланировал, как чужими руками добиться, чтобы. Соболевский был им доволен. И не просто доволен, а дал бы еще денег. Сейчас я его планы слегка порушу…»
— Вы считаете, уже пора поднимать шум? — опередив его, усмехнулась Олеся. — Тогда попрошу вас поподробнее рассказать мне, сколько прошло тренировок и каковы ваши реальные затраты на подготовку нашего пилота. У меня самые широкие полномочия, в том числе и финансовые. Пользуясь случаем, тем, что мы здесь все вместе, мне хотелось бы спросить господина Калашникова: всем ли доволен наш пилот? — Вопрос прозвучал как бы формально, и ответ Калашникова оказался для присутствующих полной неожиданностью: