ДОЛЯ — богиня удачи, сестра Мокоши и Недоли. Помогала Мокоши ткать счастливую судьбу. Представлялась нашим предкам в облике девушки с золотыми кудрями и веселой улыбкой. Характер озорной, но не капризный. Поначалу заводила дружбу с каждым, но потом быстро покидала тех, кто оказывался ей не по нраву. А не любила она, как утверждает славянская мифология, в основном ленивых да нерадивых.
НЕДОЛЯ — сестра Мокоши и Доли, определяла для людей и богов меру несчастий, вплетая узелки бед и неприятностей в нить судьбы.
Ни в одном из литературных и исторических источников, которые мы изучили, нет ни словечка о "повязках на глазах" или о "плохом зрении" Мокоши и ее сестер. Древние славяне были уверены, что Доля и Недоля вполне осознанно воздают каждому живущему в меру своей симпатии (или антипатии), определяясь по его делам, образу жизни и характеру.
Удивительная схожесть образов античных мойр и славянских "прях судьбы" невольно наводит на мысль о тесном контакте, который привел к взаимопроникновению древних культур. Но историки предпочитают говорить о самостоятельности (самобытности) как славянских, так и греческих мифов. В качестве убедительного доказательства приводится образ Мирового древа, которое фигурирует в культурах древних американцев, африканцев, австралийцев, азиатов, славян.
Один и тот же образ, появившийся у народов, разделенных морями и океанами, живущих не просто в разных странах, а на разных континентах говорит не о культурных контактах (ведь для некоторых древних племен они были совершенно исключены), а о некоем законе, благодаря которому формирование мировоззрения у разных культур развивалось примерно в одном направлении.
И если это так, то схожесть богов, отвечающих за судьбу и удачу в разных странах, приобретает особую значимость. Ведь когда разные люди одними и теми же словами описывают одно и то же явление, значит, их видение достаточно близко к истине.
Конечно, мифологическое мышление наших предков кажется сегодня несколько старомодным. Но старомодное — это не всегда синоним отсталого и неверного. И тут можно процитировать известного французского ученого Клода Леви-Стросса. В своей работе "Структура мифов" он писал: "Логика мифического мышления кажется нам столь же взыскательной, как и логика, на которой основывается позитивное мышление, и, в сущности, мало от нее отличается. Возможно, мы откроем однажды, что одна и та же логика заключается и в мифическом, и в научном мышлении и что человек всегда мыслил одинаково хорошо".
По мнению Леви-Стросса, главная цель мифов состоит в том, чтобы создать логическую модель для преодоления какого-либо противоречия. Для этого вводится "посредник", соединяющий два явления, которые сознание человека неспособно пока объединить иным способом. Например, не имея возможности объяснить природу возникновения грома и молний, наши предки ввели богов-громовержцев, появление которых сразу сделало картину мира более стройной, логичной и в чем-то даже прогнозируемой.
Когда же речь идет о процессах везения — невезения, противоречие состоит в том, что при всей внешней случайности удач и неудач человек постоянно сталкивался с необъяснимыми закономерностями, присущими таким событиям. Не сомневаясь в наличии этих закономерностей, но не умея объяснить их, мудрые наши предшественники решили эту задачку с помощью мифических персонажей, отвечающих за причудливые изгибы человеческих судеб.
Но если наука уже смогла вытеснить богов-громовержцев (объяснив истинную природу молний, заменив гневливого Зевса атмосферным электричеством, предложив законы и формулы, четко описывающие физику процесса), то с пониманием явлений удачи — неудачи человечество недалеко ушло от наших предков. Можно сказать, что в этой области мы оказались даже в худшем положении, чем древние греки или древние славяне. Потому что современное мировоззрение, свалив все на волю ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА СЛУЧАЯ (чем он, собственно, лучше того же Зевса или Перуна, от которых мы отказались?), так и не смогло устранить противоречия между внешней случайностью и ощущаемой закономерностью событий везения — невезения.
Глава 2. Наследие предков
И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.
Говоря о госпоже Удаче, о многообразии методов, Которым" люди во все времена пытались привлечь ее благосклонность, мы не можем не вспомнить и о магических искусствах. Они, собственно, и родились в попытках человечества научиться подчинять себе мир, полный непредсказуемых опасностей.
Об этом, в частности, говорил в своей работе "Магия, наука, религия" знаменитый британский социальный антрополог Бронислав Малиновский. Той же точки зрения придерживался известный английский этнограф Джеймс Джордж Фрэзер (1854 — 1941; и другие не менее маститые исследователи.
Родившаяся у первобытного костра магия жива и по сей день. Хотя по всем прогнозам еще XIX века этого никак не должно было быть.
Изучая древние корни магических ритуалов, их трансформацию по мере взросления человечества, Фрэзер в развитии мировоззрения людей предвидел следующую последовательность: "магия — религия — наука". Эта мысль (высказанная в конце XIX века) нашла тогда горячих поклонников. Сегодня (в наступившем третьем тысячелетии) она уже не кажется столь очевидной, хотя логика такой последовательности не вызывает сомнений. Тем не менее явного перехода от магии к религии и далее (по крайней мере пока) не наблюдается. Более того, все составляющие знаменитой "тройной цепочки Фрэзера" сегодня прекрасно уживаются не только рядом, но даже в одном и том же человеке.
Мы смогли убедиться в этом в ходе нашего исследования, направив группу добровольцев из объединения "Феномен" на улицы Москвы для проведения статистического опроса населения.
Задача состояла в том, чтобы получить ответ на три вопроса.
Первый: роль случайных событий в жизни человека.
Второй: отношение людей к понятию "везение — невезение", как к случайному или закономерному фактору.
Третий: рецепты "везения".
Наши опасения, что люди, привыкшие за последние годы к приставаниям на улице разномастных рекламщиков, уличных торговцев и профессиональных попрошаек, не захотят с нами говорить, оказались напрасными. То ли тщательно продуманный текст обращения, начинавшийся со слов: "Я москвич, я ничего не собираюсь выпрашивать или "впаривать" (слово-символ, заменяющее целую серию понятий, связанных с надувательством торговцами, и очень понятное современному человеку). Я собираю материал для диссертации, и если у вас есть несколько свободных минут, окажите мне любезность ответить на пару вопросов", то ли щедрость в общении, присущая нашему народу, сыграли свою роль, но из 178 опрошенных отказали нам в общении только трое.
Двенадцать человек сказали, что никогда не задумывались над этим вопросом, и тринадцать так и не сумели понять, что от них хотят.
Отталкиваясь от числа 150 опрошенных, мы и проанализировали ответы. Результат оказался весьма любопытным.
144 человека теми или иными словами признали, что "случай" в жизни человека может быть судьбоносен. И только 6 человек сообщили, что ничего случайного в жизни не бывает и что этот разговор для них не имеет смысла.
Вопрос "что управляет случаем?" разделил оставшихся участников опроса следующим образом: 93 человека оказались мистиками; 39 человек имели представление о вероятностных законах от институтского уровня до самого примитивного; 4 человека пытались развить собственные теории из смеси первых двух представлений; 8 человек сказали, что этот вопрос далеко не прост и что им, без сомнения, должна заниматься наука.