Он отпустил Юргена, и тот, не рассчитав, врезался лбом в дверцу кухонного шкафа. Зазвенела посуда, дверца сорвалась с петли, на пол грохнулись два блюдца и одна чашка, разлетаясь в мелкие белые осколки. У Юргена перед глазами заплясали звездочки, он пошатнулся и присел на корточки, упираясь ладонями в пол. На останки посуды закапала вода с его кудрявых волос.
- Это была любимая Дашина кружка, – тихо проговорил Юра, уставившись вниз. Потом поднял голову и посмотрел на начальника. – Липка, я и правда больше не агент. Неужели нельзя объяснить это Климе?
- Это ты обде такой закадычный приятель, что называешь ее на «ты» и по имени, – проворчал Липка. – А других она слушать не хочет.
- Клима это делает нарочно, – осколки не становились паром, но памяти Дарьянэ в них больше не осталось. Юра тяжело поднялся на ноги, хотя в теле уже несколько дней чувствовалась странная легкость, похожая на предсмертную. – Все она слушает и понимает, ей всего-навсего охота вытащить меня в Принамкский край. И насчет разрыва отношений она блефует. Ей сейчас политически выгодно обнародовать союз с Холмами и настроить против нас Орден. И доски ей нужны, поскольку с орденскими «ястребами» и «ласточками» с земли не повоюешь, это доказали пятьсот лет войны.
- До чего же замечательно ты во всем разбираешься! – сарказм в голосе Липки можно было резать ножом и намазывать на хлеб. – Хоть сейчас в пятнадцатый корпус! Единственный специалист по повадкам смерчевой обды, над действиями которой все уже головы сломали и в Ордене, и у нас! Естественно, ты просто обязан тихо раствориться от тоски у себя в кровати! Ты будешь сидеть при Небесах со своей Дарьянэ, а внизу твою родину раздерут на тысячу маленьких сквознячков!
- Хватит меня стыдить, – буркнул Юрген, садясь к столу и безуспешно приглаживая мокрые взлохмаченные волосы. – Я узнал Климу близко всего за неполный год. Подготовить другого агента не составит труда.
Костэн не стал садиться, а уперся в стол обеими руками и пристально посмотрел на своего бывшего стажера.
- Ты когда в последний раз интересовался новостями? Видимо, еще в Принамкском крае! Ты познакомился с обдой Климэн Ченарой, когда она в платке поверх кофты и драной юбки бегала по селу и запросто слушала советы местного старосты. Того времени уже не будет никогда. Теперь твоя Клима пожила в Фирондо, с войсками дошла до Гарлея, готовится брать Кайнис, а там идти на Мавин-Тэлэй. Она имеет личную охрану, одевается в золото, живет в гарлейском дворце и принимает послов по полчаса в неделю согласно личному расписанию. О ней уже слагают легенды и поют песни. А запросто зайти в ее комнаты могут лишь несколько доверенных друзей – ты знаешь всех, и, думается мне, тоже входишь в их число.
Юрген представил Климу, которую знал, одетой в золото, овеянной славой и легендами, в кругу верных войск и союзников, властную, с пронзительным черным взглядом… Да, такое ей шло больше, чем драная юбка. Мог ли он тогда подумать, по юношеской глупости насмехаясь над нескладной летчицей в горчичной форме, которую отторгало небо. Теперь ясно, почему: Небеса никогда не будут благосклонны к избраннице Земли и Воды.
- Словом, так, – жестко подытожил Липка. – Если ты по-прежнему намерен развеяться на этой пыльной кухне, считая Климэн притворщицей, то лети в Принамкский край и скажи ей это в лицо. А заодно передай письмо Верховного и представь своего преемника. Но не обольщайся, что спасешь этим Холмы: у преемника нет времени разобраться, и он завалит все дело, будь там хоть глава тайной канцелярии.
Юргену упорно казалось, что друг сгущает краски, и не развалятся Холмы без участия одного агента в политических делах. Но рассказанные Липкой новости пробудили в нем что-то давно уснувшее, придавленное тяжелой плитой горя. Даже дышать стало легче, а воздух обрел запахи: пыли, пригоревшей еды и старых тряпок.
Сильф встал, подошел к окну и распахнул створки рамы. В кухню ворвался свежий ветер вместе с гомоном птиц, ароматом припорошенных росою трав и кедровых иголок. А по небу плыли облака, легкие и кучерявые, как волосы Дарьянэ.
«Она все это время была там, снаружи. А я опять ее не замечал…»
- Давай письмо, Липка. Я лечу прямо сейчас.
Над Принамкским краем было еще облачнее, чем над Холмами. Плотные рыжевато-белые сгустки тумана стелились между землей и небом, точно гигантский ковер, выложенный к ночи на просушку. По таким облакам славно гулять: никакого риска провалиться в дыру.
Но Юргену было не до прогулок. Он никогда прежде не летал в Гарлей, поэтому не мог вслепую определить, где сейчас находится. А облака не давали возможности свериться с картой. Спускаться пониже было рискованно: дорога к Гарлею лежала через Орденские земли, где не следовало появляться сильфу с письмом для обды за пазухой.
Юрген еще не успел сильно устать: в последний раз он отдыхал на границе с Холмами, а теперь Клима перебралась значительно ближе, и к ней не требовалось лететь через половину людской страны. Юрген позволил себе немного попетлять, разыскивая в плотной массе облаков хоть небольшую дырочку, сквозь которую можно глянуть на землю. Но поиски были тщетны, вдобавок, начинало заходить солнце, а бывавший в Гарлее Липка говорил, что до темноты посол вполне должен долететь до подступов к Гарлею, особенно, если будет попутный ветер.
Ветер был, и Юрген надеялся, что впрямь попутный, а не коварно дующий куда-нибудь в сторону.
Решившись, сильф направил доску вниз, с головой погружаясь во влажный и промозглый облачный кисель. У этого облака был странный вкус – не грома или солнечного света, и даже не вечернего дождя, а какой-то горький, неприятный, навевающий тревогу. Не успел Юрген об этом задуматься, как совсем рядом с его ухом небесный туман пронзила яркая полыхающая точка. Сильф вильнул в сторону, вывалился из облака вниз головой и увидел заполоненный высоченными соснами лес, крохотные фигурки людей на поле, а вдалеке за лесом – башенки города, слишком целые для гарлейских.
«Это орденский Кайнис, – понял Юрген. – Я слишком забрал на восток».
И в этот же миг покинутое им облако вспыхнуло огнем, точно облитое спиртом полотнище. Оглушительно ревущий столп пламени в считанные секунды охватил, казалось, все небо. Кожу обдало жаром, вниз посыпались раскаленные крапинки-искры. А облако все горело, расползаясь на искореженные оранжевые клочья, сквозь которые проливался такой же оранжевый, но безукоризненно прямой солнечный свет. Видеть это было настолько жутко, что сильф на миг застыл, будто вместе с этим облаком разбушевавшаяся алая стихия поглотила его, землю, Небеса, весь этот мир.
Внизу радостно заорали, и крики немного привели Юргена в чувство. Он внимательнее вгляделся в людские фигурки и все понял.
Под ним и вокруг него шел бой. С запада наступало войско под золотыми знаменами, с востока за спинами людей реяли диагональные красно-желто-зеленые триколоры Ордена. У орденцев были плюющиеся огнем тяжеловики и быстрые неуловимые досколетчики с ортонами. Мимо как раз пронеслось несколько стремительных фигур на старых плохоньких досках, защелкали спусковые механизмы, отправляя стрелы в полет. В ответ с земли тоже взвилась туча стрел. А колдуны обды поджигали облака, чтобы летчики не могли использовать их как прикрытие и вынуждены были спуститься ниже, избегая искр и гибельного жара, но становясь досягаемыми для выстрелов снизу.
Наверное, человеку горящие облака могли бы даже показаться красивым зрелищем. Но для Юргена небо в огне было сродни святыне, растоптанной и поруганной у него на глазах. Хоть раз в жизни каждый сильф видит страшные сны о том, как небо загорается, и молодой агент не был исключением. Но реальность оказалась хуже всех снов.