Гера в который раз изучил здоровенное зеркало и подумал, что Теньку неплохо бы от него изолировать. Глядишь, перестанут звезды мерещиться.
- А как она выглядит, твоя звезда?
- О-о, – протянул сумасшедший изобретатель не просто мечтательно, но и восхищенно. – Она такая… такая! Неземная, словом. Увидишь ее, и сам поймешь.
- Она сейчас явится? – осторожно уточнил Гера.
Тенька глянул в окно, на клонящееся к горизонту солнце.
- Не-а. У нас условлено после заката. Она поначалу стеснялась, а теперь приходит каждый вечер и остается до утра. Вообрази: она понимает мой почерк! И еще знает функции линейных интегралов, вплоть до самых неприличных. Видал, как бумаги разобрала? Сказала, раздобудет печатный станок и превратит мои каракули в книги.
- Тенька! Печатный станок в эту комнату не влезет.
- Я ей тоже так сказал. А она смеется и говорит, что у нее есть такой, который поместится на ладони. Интересненькая штука, вот бы поглядеть! А уж как она уболтала меня приколотить эту крокозяброву полочку для реактивов, я сам не пойму! Представляешь, заявила, что мне надо правильно питаться…
- Вот, – проворчал Гера, – даже звезда с неба это признает!
- …И теперь таскает мне в баночках сбалансированную пищу…
- А это еще что такое?
Тенька пожал плечами.
- Крокозябра ее знает… Еда как еда. Может, из-за баночек? Но вкусненько! Я теперь и к твоим поесть почти не спускаюсь. А Лерка, кажется, решила, будто я вздумал себя уморить. Сестра, что с нее возьмешь! Не думаю, что они поладят. Звезда слишком далека от Леркиных правил морали. Ну, знаешь, она считает, что женитьба – это стариковские бредни, в молодости надо брать от жизни всё, гулять до упаду, делать карьеру. Женщины должны быть сильными и независимыми, уметь за себя постоять…
- А мужчины тогда зачем? – удивился Гера.
- Не знаю, – отмахнулся Тенька. – Наверное, чтобы таскать им в баночках сбалансированную пищу и разбирать бумаги.
- Чушь какая-то, – пробормотал Гера, в который раз оглядывая прибранную комнату. Что бы это ни было, но рассудок другу оно подвинуло знатно.
Гера проговорил с Тенькой до самого заката, но ничего вразумительного не выяснил. Единственное, что он смог понять из путаных рассказов, перемежаемых научными терминами и бытовыми подробностями – «звезда с неба» виделась стукнутому от тучу Теньке кем-то вроде живой девушки неописуемого вида, причем в эту самую девушку друга угораздило неслабо влюбиться. Во всем прочем Тенька был прежний, и поэтому оставалось надеяться, что совместными усилиями родных и близких они сумеют преодолеть этот его заскок. Поставили же Теньку на ноги после удара молнией! И сейчас помогут прийти в себя. Надо только сговориться с Климой и вызвать из Фирондо сударыню Налину Делей.
Но сразу сговориться с Климой не получилось. Обда прибыла поздно вечером в сопровождении небольшой толпы подданных, отказалась от ужина, выставила из кухни хозяев, Лернэ и охранников, зажгла там все имеющиеся в доме свечи, разложила на столе несметное количество бумаг и устроила совет.
Гера занял почетное место по правую руку обды, слева расположилась Ристинка, все же приехавшая на радость Лернэ. Далее сидели Гулька, штабные и новый казначей, то и дело вытирающий капельки пота, обильно струившиеся по ранней лысине.
С казначеями Климе не везло. Никто из них не мог следить за бюджетом так же хорошо, как она, а право делать это хоть немножко хуже избранница высших сил ни за кем не признавала. Опытные казначеи Фирондо и других крупных городов привыкли подворовывать, а когда Клима немилосердным методом топора и веревки объяснила, что воровства не потерпит, те вовсе перестали идти к ней на службу, предпочтя сомнительные прелести военных походов своим теплым домам на западе страны. До поры Клима оставила их в покое, лишенная времени на очередные внутренние разборки, а вопрос с блюстителями казны снова стал открытым. Обда не могла, как прежде, проводить сутки напролет за пересчетом денег, а между тем казна разрослась, и учет требовался строже. Перебежчикам из Ордена Клима пока не настолько доверяла, а люди со стороны не имели должного образования.
Нынешний казначей был восьмым по счету и происходил из рода придворных прежней обды, настолько древнего и затаившегося, что потомки былых аристократов попрали семейные традиции и предпочли гордое, но нищенское существование на задворках страны низменной, но прибыльной торговле при Ордене. Именно за деловую хватку Клима и приблизила его к себе, расщедрившись на высокий пост. Но управляться с делами лавки, пусть преуспевающей, и ворочать бюджетом молодой державы – не одно и то же, поэтому новому казначею приходилось туго. Вдобавок, добрые люди успели ему рассказать о печальной участи предшественников (особенно проворовавшихся), и теперь, глядя на обду, бедняга покрывался потом и начинал немного заикаться. Клима выжидала. То ли верила, что казначей сумеет себя преодолеть и подчинить непокорный бюджет своей воле, то ли пока не нашла равноценную замену.
- …Три доски разбиты в щепу, – скороговоркой докладывала Гулька. – Пятнадцать сгорело, шесть на починке, еще одна летает плохо, высшие силы ведают, почему. Я-то на нее стала, а она туда-сюда, и не шелохнется больше! Ратька с пятого отряда говорил, что его кум, когда ездил на Холмы к своей двоюродной бабушке…
- Короче, – перебила Клима.
- Да куда короче-то! Так вот, у этой бабушки сестра свекрови…
- Гулька!
- …Работает в сильфийском ученом доме, где доски делают. И там, как говорят, на сотню досок всегда одна нелетучая приходится! Так что, обда Климэн, ты как знаешь, а следующую партию надобно поштучно проверять, а то сильфы-то нам-то втюхают, тридцать четыре смерча на них! Я вот на четверть сильфида, подвох не чую, а вот, говорят, в третьем отряде товарищ брата жены второго стрелка…
- Гулька!
- …Он, сказывают, натуральный сильф! – на остатках дыхания выпалила девушка. – Ежели его привлечь…
- Чтобы он на своих доносил? – скривила губы Ристя.
- Так мы не за бесплатно! – не растерялась Гулька. – А чего ему? Он, говорят, среди людей уж лет пятнадцать живет. Ежели не врут, конечно. А то вот еще говорят…
- Моя обда, зачем тебе агентура с такой наставницей полетов? – усмехнулся командир разведки.
- Агентура не сплетничает, – Клима чуть прищурила покрасневшие глаза. Гера видел, что она явно не спала минувшей ночью, да и этой не собирается. – Гулина, перескажешь разведчикам все, что знаешь, пусть отличат правду от домыслов и впрямь найдут мне специалиста по сильфийским доскам. Чую, еще одну закупку у Холмов сделать придется.
- А потом? – заинтересовалась любопытная Гулька.
- К зиме видно будет, – туманно ответила Клима, и только Гера знал, что в этот момент она думает о пернатых деревяшках в Тенькиной комнате. – Итак, Гулина отчиталась. Что у нас с дальней агентурой?
- В Фирондо спокойно, – сообщила Ристя, заглядывая в тисненую золотом записную книгу. – Готовятся к сбору урожая. Сефинтопала просит отозвать часть войск, а горцы в кои-то веки с ним согласны – на западе не хватает рабочих рук.
- Учтем, – платье на Климе дорожное, но сшитое добротно и по последней моде. Драные платки остались в прошлом. – Что еще?
- Ехала сюда через вашу деревню, – Ристя закрыла книжку и убрала выбившийся из запыленной прически локон. – Крепость почти достроена, остались крыши и отделка. К весне ждут тебя принимать работу. На ведско-сильфийской границе встречалась с Костэном Лэем. Он сообщил, что спрашивал своих о портретике, и…
- Про портрет после, наедине, – перебила Клима. И устало потерла висок. – О договорах и поставках что-нибудь говорил?
- Нет, заверил, что распинает Юргена, – бывшая благородная госпожа сморщила нос. – Судя по его лицу, дело предстояло не из простых. Еще Костэн сказал, что Верховный Амадим заинтересован в возобновлении дипломатических визитов и, как ты не желаешь видеть никого, кроме Юргена, так он хотел бы иметь дело лишь со мной.