- Хорошо, – кивнула Клима. – Я пошлю тебя на Холмы, когда мы возьмем Кайнис. Пока езжай куда-нибудь в тыл и закажи швее новые наряды. Я выдам тебе средства и одного из Гулининых учеников, для скорости передвижения. Гернес, что по части армии?
- Отчет по расходам я тебе отдал, – с готовностью доложил тот. – Настроение у солдат боевое, пища скудновата, лошадей недостает. Разведка проведена, брать Кайнис можно хоть завтра…
Гера говорил и смотрел на лицо Климы. Из-за свечей оно казалось желтым, а тонкий золотой ободок в волосах поблескивал, точно живая змейка. В этом неясном, мерцающем свете особенно отчетливо были видны темные тени, уже, казалось, навечно поселившиеся под черными глазами. Нос чудился особенно длинным и горбатым, напоминающим изломанный птичий клюв, а тонкие губы – узкой чертой, нарисованной теми чернилами, которыми обда сейчас пишет по бумаге. В последнее время Гера начинал по-настоящему понимать то, о чем ему еще год назад говорил Тенька: их непогрешимая Клима – тоже живой человек. И она тоже устает от дорог, бессонных ночей, постоянного напряжения. Но именно то и отличает избранницу высших сил от них всех: раз за разом она оказывается сильнее своей усталости, и сияние в глубине глаз лишь разгорается ярче, поглощая темные круги, горбинку на носу, морщину между бровей, тонкие искусанные губы, делая все это неважным, несущественным по сравнению с той необъяснимой силой, которая так поразила его еще в самую первую их встречу. Пожалуй, Гера понимал, почему в ту злополучную ночь зимнего солнцестояния Тенька не смог просто развернуться и уйти, когда Клима желала, чтобы он остался. И почему Зарин с Хавесом так бравируют перед обдой и друг перед другом. Понимал – но все же находил красоту и мягкость Лернэ в тысячу раз лучше властного Климиного обаяния.
Клима в очередной раз устало потерла виски и переплела пальцы.
- С войсками все ясно. Теперь перейдем к бюджету.
Она перевела взгляд на казначея, и казначей тут же выронил платочек.
Гера заглянул в бумагу, которую Клима держала перед собой. Это был список предстоящих расходов, и, видят высшие силы, тут было, чего испугаться. Итоговая сумма выходила поистине заоблачной.
У казначея имелась копия списка, которую тот нервно теребил подрагивающими пальцами.
- Моя обда… Обда Климэн… Вот хоть режь меня – денег нет!
Черные глаза стали колючими, а тонкие губы вовсе сжались в нитку.
- А куда подевалась прибыль от пятнадцатого июля?
- Д-доски, – заикаясь, принялся перечислять казначей, тараторя при этом не хуже Гульки, – лекарства, доля на восстановление Гарлея, доля на жалования, доля на закупку продовольствия по сниженным ценам, фураж, кони, ремонт тяжеловика, разбор тяжеловика на запчасти, покупка нового у сильфов…
- Достаточно, – оборвала Клима. – По моим расчетам там должно было остаться не меньше трети.
Казначей побелел окончательно, и Гере захотелось вслух объяснить ему, что обда имеет мало общего с беззаконной крокозяброй и не казнит подданных направо и налево.
- Там о-осталось… Но ведь здесь, в списке… такие траты! Снова доски, платья госпоже… т-то есть сударыне послу, – кивок на Ристинку, – опять армия, фураж… сократить бы!
- Это сокращенный вариант, – холодно поведала Клима. – Ты казначей, так изволь достать средства. Или найди того, кто достанет. У тебя под боком ошиваются ведские купцы. Сбор урожая скоро, налоги из Косяжьей крепости до сих пор не привезены. Заниматься этим – твоя обязанность. А не рассказывать мне, что нет денег.
- У купцов тоже негусто, – умоляющим тоном поведал казначей. – Урожай засуха попортила! А в Косяжьей крепости сами впроголодь живут, там и десятой части налога собрать не могут. Обда Климэн, позволь еще немножко сократить…
- Не позволяю, – отрезала Клима. – Чего хочешь делай, но чтобы на каждый пункт из этого списка хватило. Ничего. Ты ведь достал где-то лишние деньги на ту историю с тяжеловиком. Значит, можешь. Продолжай в том же духе.
Гера дочитал упомянутый список до конца и нахмурился.
- Моя обда, погляди вот здесь. Не ошибка ли?
Клима проследила, куда он указывает, и равнодушно мотнула головой:
- Нет, все верно.
Гера еще раз перечитал строчку и нахмурился, глянув на присутствующих. Ристя, командир разведки – еще ладно, они почти свои. Но остальные… Особенно Гулька, не умеющая держать язык за зубами.
- Моя обда, выйдем на пару слов.
Клима тоже покосилась на злополучную строчку и с обреченным видом поднялась из-за стола.
Они вышли на полутемную веранду, полную спящих в горшках роз. В траве у порога громко стрекотали сверчки, на сильфийском фонаре хлопали громадными пушистыми крыльями ночные бабочки.
- Как это понимать, Клима? – совсем другим тоном спросил Гера.
- А что тебе не нравится?
- Ты записала на жалование палачам столько, сколько уходит на содержание сотни моих солдат! Ты опять за свое?
- Нет, это ты опять за свое! – огрызнулась Клима с раздражением. – Мне казалось, ты уже не тот восторженный мальчик, каким был этой зимой, и понимаешь, зачем на войне нужны палачи.
- Да, я уже не тот, – согласился Гера. – И я ничего не говорил, когда в Фирондо на заднем дворе ты потихоньку казнила тех, кто готовился нанять против тебя убийц. И когда в Гарлее велела сбросить со стены коменданта, плюнувшего тебе в лицо. И даже когда в Косяжьей крепости неведомо куда пропали десять человек, я молчал. Но сколько палачей ты намерена нанять теперь? И скольких они казнят, когда мы займем Кайнис? Хочешь устроить резню? Я никогда не поддержу этого, и тебе не позволю. И не надо на меня так смотреть, я больше не боюсь, в отличие от казначея.
- Я не виновата, что именно страх заставляет его работать, – буркнула Клима и тут же одернула себя: – Впрочем, какого смерча я опять перед тобой оправдываюсь?
- Потому что на сегодня я единственное, что осталось от твоей совести, – горько отметил Гера. – Не уходи от ответа. Что ждет Кайнис? Для чего столько палачей?
- В Мавин-Тэлэе их будет больше, – тихо ответила Клима. – И не надо на меня так смотреть. Я со времен Института говорила, что на орденской стороне будет много крови. Но ты опять меня не слышал. Так слушай теперь. Веды, мелкие приграничные крепости – они и так были почти мои. А истинно орденские города – Кайнис, Мавин-Тэлэй, Кивитэ, Диграстр, Мятезуч – мне придется вырывать с мясом. Там не хватит даже моего красноречия. Поэтому казней будет много, в том числе прилюдных.
- А Институт? – тихо спросил Гера. – Ведь его тоже придется занимать, как отдельный город. Затопишь в крови наши белые стены?
Клима закусила губу.
- Посмотрим.
- Не проще ли миловать?
- Прослыть слабой и получить ортону в спину? Нет, не проще.
Гера вздохнул.
- Я не Тенька, и по глазам читать не умею, но скажу тебе, что ты настолько боишься показать слабость, что не понимаешь: истинная сила – в милосердии. Я уже не мальчик, это правда. Мне многое довелось повидать. Но этого убеждения ничего не развеет.
- По-твоему, я должна пощадить наиблагороднейшего? Или наставницу дипломатических искусств?
- Ты ведь не стала убивать Артасия Сефинтопалу.
- Он мне присягнул.
- А если и наставница дипломатических искусств присягнет?
Клима нехорошо фыркнула.
- Скорее небо упадет на землю, чем эта орденская тетка изменит своим убеждениям. К тому же, я обещала ей казнь. Еще там, в подвале Института.
- Тебе было семнадцать лет.
- А сейчас почти двадцать. И что с того?
Гера щелкнул ногтем по сильфийскому фонарю, и мотыльки упорхнули прочь.
- Порой я согласен с Ивьяром Напасенталой, который говорит, что ты слишком юна. Клима, неужели ты думаешь, что месть семнадцатилетней девочки дороже милосердия взрослой обды?
Она крепко переплела пальцы, и спина стала особенно прямой, как всегда в минуты споров.
- Я думаю, это не твое дело.
- Клима, сократи расходы на палачей. Когда мы берем пленных в бою, то обещаем им жизнь, а не казнь. Мы – один народ, люди Принамкского края, ты еще помнишь это?