- Проклятие, – в который раз за этот злополучный день повторила Наргелиса.
Назад, в Кайнис, скорее. Схватить Вылену, обезопасить город, не позволить сдать. Она там самая главная, в этом нет сомнений. Сейчас Наргелисе даже казалось, что Вылена и Климэн чем-то похожи. Одинаково виртуозно умеют прикидываться верными Ордену.
Доска поднялась высоко-высоко в вечернее безоблачное небо, и на фоне темного горизонта Наргелиса увидела ярко-алый столп огня.
Это колдовским пламенем горел Кайнис.
Она опоздала.
====== Глава 5. Шаги в неизведанное ======
Мужайтесь, боритесь, о храбрые други,
Как бой ни жесток, ни упорна борьба!
Над вами безмолвные звездные круги,
Под вами немые, глухие гроба.
Ф. Тютчев
Красный колдовской огонь полыхнул в последний раз и затих. Тенька перестал щуриться и обернулся к Гере, который стоял позади него, словно безмолвное изваяние в поблескивающей кольчуге, опустив к земле окровавленную ортону.
По внутреннему двору полуразрушенных и обгоревших казарм сновали люди, кое-где еще слышались звуки боя, но то было уже не организованное сопротивление защитников города, а попытки не желавших сдаваться в плен орденцев если не прорваться на волю, то хотя бы продать свою жизнь подороже.
- Скверный был бой, – тихо сказал Гера. – Тяжелый.
- А у тебя бывали легкие? – Тенька заглянул ему в глаза. Клима в таких случаях бурчала «не лезь в меня» и отворачивалась, но Гера, кажется, хотел, чтобы его поняли как можно лучше, поэтому ответил на взгляд.
- Я никогда прежде столько не убивал. Одни открыли нам ворота крепости, а другие легли в них костьми, чтобы мы не вошли. Даже в Гарлее такого не было.
- Тебе не нравится чувствовать себя завоевателем?
- Мне не нравится убивать моих соотечественников, а порой даже тех, чьи лица я помнил по Институту, – Гера тяжело вздохнул и отвел взгляд, вперившись в кровавое лезвие ортоны. – Именно поэтому я когда-то последовал за Климой. А теперь она нанимает палачей. Впрочем, здесь, в Кайнисе, их работу были вынуждены выполнять мы. Но ведь будут еще Кивитэ, Институт…
Тенька тоже отвернулся от друга, изучая обгорелый остов стены.
- Не бывает войны без жертв. Нам придется еще не раз убить, чтобы все это закончилось.
- «Нам», – саркастически поморщился Гера. – Тенька, ты не знаешь, что это такое. Ты не убивал. А я чем дальше, тем больше крови чувствую на своих руках…
У колдуна сделалось несвойственное ему выражение лица: брови нахмурились, у краешков поджатых губ пролегли узкие морщинки. Такой Тенька совсем не походил на мальчишку, а выглядел старше, чем на свои двадцать лет. И даже вихор на макушке торчал как-то ожесточенно.
- Ты считал, сколько наших врагов спалило красное пламя? А сколько народу взорвалось весной от стрел? Когда я привязывал проволоку к Гарлейским воротам, стражи не знали, что доживают последние минуты. Может, они бы даже согласились служить Климе, но их уже не спросишь. А ты знаешь, скольких ведских солдат под Редимом унесли с поля боя не оглушенными, а убитыми? Я вот не знаю. А когда мне было пятнадцать лет, в наш дом залезли воры и вломились ко мне в лабораторию. Когда я убирал то, что от них осталось, то впервые понял, какая это жуткая на самом деле штука – мое колдовство. И если я продолжу дальше, то у меня не только ставни из сухого льда будут самые крепкие на деревне, но и трупов на сердце побольше, чем у иного палача.
Гера так крепко сжал древко ортоны, что пальцам стало больно.
- Но ты не убивал глаза в глаза…
- Думаешь, я не представлял, сколько глаз закроются навсегда, когда то, что я изобрел, будет применено в бою?
- Колдунов много.
- А взрывчатку придумал я один. Солдат, Гера, тоже много, и к крокозябрам нам меряться убитыми, потому что у тебя «глаза в глаза», но десятки, а у меня «на расстоянии», но сотни.
Тенька отвернулся, чтобы уйти, и в этот момент с уцелевшей крыши одной из казарм раздался щелчок спускаемой тетивы.
Гера даже не успел подумать, что уже опоздал и не оттолкнет друга, когда в голову Теньке с неприятным хрустом и хлюпаньем вонзилась длинная ортонная стрела. Гера видел только белобрысый затылок веда и торчащее откуда-то из лица древко. Как со стороны, он услышал собственный крик:
- Враг на крыше! Скорее туда!..
Тенька медленно покачнулся и беззвучно стал заваливаться назад. Гера подхватил тело негнущимися руками и лишь отстраненно подумал:
«Всё. Теперь он больше не сделает взрывчатку, которая убивает сотнями и дает нам быструю победу… И что будет теперь с Климой?..»
Стрела вошла в центр лба, странно испачкав его чем-то вязким и угольно-черным. Открытые глаза застыли в вечном колдовском прищуре.
- Тенька, – прошептал Гера, не в силах поверить. – Как же так…
«Тело» внезапно моргнуло и поднесло к лицу ладонь, щупая пальцами лоб и вязкую жижу.
- Вот незадача-то, теперь шишка будет…
От неожиданности Гера отшатнулся, разжимая руки, и Тенька шлепнулся на брусчатку.
- Ай! Крокозябра, Гера, предупреждать же надо! Ну вот, теперь я еще и спиной ударился.
Колдун сел и с неприятным чпоканьем отодрал древко ото лба. Стрелы на нем не было, только свисали тягучие капли черной жижи.
- Как же так? – повторил Гера уже другим тоном.
- Архистворчатое совмещение векторов в экстремальных условиях, – сообщил Тенька и добавил с непонятной гордостью: – Триста на шестьдесят процентов!
- Какого смерча было меня пугать!
- Да кто тебя пугал? – сердито фыркнул Тенька и поднялся с мостовой, растирая жижу по лицу. – Вообще-то, я сам немного струхнул. Летит такая дура на меня… Хорошо, накануне я как раз изучал строение вещества в металле, который идет на ортонные стрелы!
- Так, вот куда пропала моя запасная ортона, – проворчал Гера больше по привычке. Если угробленное во имя науки оружие позволило другу выжить, то и крокозябра с ним.
Тенька уклончиво пожал плечами, подтверждая догадку.
- Правда, дерево я изучить не успел, и оно меня так по лбу шибануло, что шишка будет не меньше гарлейской башни! Но зато вот эта интересненькая штука, – он кивнул на жижу, – помогла смягчить удар, – Тенька задумчиво поглядел на перепачканные пальцы и спросил сам себя: – Хм, интересно, а она ядовитая?..
И Гера подумал, что высшие силы даровали Теньке такой великий талант исключительно из чувства самосохранения. Потому что даже залитый водой и закопанный в землю, колдун примется с таким усердием изучать собственное посмертие, что лучше бы уж жил вечно.
В бывшем кабинете Наргелисы уютно горел камин, а сквозь распахнутое окно влетали ароматы ночных цветов. Клима сидела у стола, машинально, в задумчивости перебирая бумаги. Перед ней стояла чашка ромашкового отвара и тарелка с ужином, давно остывшим.
- А потом, – заканчивал свой рассказ Юрген, расположившийся у окна в притащенном откуда-то кресле, – за мной прилетела эта девушка, как ее, Вылина первая помощница…
- Лейша Вый, – негромко напомнила Клима.
- Да, точно. И вот, – сильф шутливо развел руками, – я здесь. Скажи, Выля точно не убита?
Клима покачала головой.
- Она отошла в тыл вместе с войсками Ордена. Мы решили, раз она не раскрыта, то ей еще есть резон пошпионить на меня.
- Как я полагаю, Выля – моя будущая коллега?
Клима кинула на него свой острый взгляд.
- Посмотрим.
- А как насчет Лавьяса Даренталы?
- Подумаем.
В кабинете воцарилось молчание и повисло легкое и липкое, как паутинка, напряжение. Клима шуршала бумагами, но Юре казалось, что она вовсе их не читает, а лишь делает вид. Сильф смотрел на чистые пальцы обды, на ее все еще угловатые плечи, скрытые теперь дорогим тяжелым воротником с золотой вышивкой, на ее прямую шею и аккуратную прическу. Нос был все такой же длинный и все так же на сильфийский вкус ее не портил. А вот морщинка между бровей уже не пропадает, когда девушка перестает хмуриться. Теперь эта морщинка поселилась тут навсегда.