- Принамкский край простит мне всё, когда я прекращу войну.
Гера выглядел несчастным. Даже не обладая Тенькиным даром читать по глазам, Клима видела, как ему больно осознавать, что сегодня он своими руками разрушит место, которое когда-то стало для него родным.
Смех в белых коридорах и темных спальнях.
Доски на летном поле, запах книг в библиотеке.
Первые знания, первые надежды, первые идеалы вперемешку с первыми тайнами.
Институт – не просто здание, где их учили воевать и любить Орден. Это – друзья и недруги, разбитые коленки, лакомые кусочки из столовой, игры, занятия, горючие слезы… Институт – это их детство.
Наверное, Клима видела Герину боль так ясно, потому что сама испытывала такую же.
Клима отказывалась себе в этом признаваться, но еще ни перед одним штурмом она не испытывала такого волнения. Даже под Фирондо. Даже в самом начале, когда они обороняли Редим посредством камней, колдовства и неслыханной наглости. Все это было другое, необходимое. А сейчас обда чувствовала себя завоевателем с топором, готовящимся срубить под корень дерево, которое полжизни кормило.
Сегодня Клима не осталась в лагере, как обычно бывало во время осад, а стояла вместе с Герой, Тенькой и военачальниками впереди войска, укрытая колдовскими щитами. Под ногами похрустывал песок летного поля, вдалеке виднелся знакомый до боли покосившийся сарайчик с инвентарем. Массивные белые стены были совсем близко, на расстоянии полета стрелы. Осадные орудия, лестницы и взрывчатка ждали своего часа. У Института не было открытых сверху крепостных стен с зубцами, поэтому оставалось лишь гадать, кто смотрит на обду из убранных витражами узких окон.
Институт безмолвствовал, камни не пропускали наружу ни единого звука. Но если хорошо приглядеться, за пеленой витражей можно было увидеть многочисленные силуэты.
Войско притихло. Повсюду Клима натыкалась на взгляды бывших воспитанников: отчаянные, застывшие, испуганные и наоборот полные решимости идти до конца за избранницей высших сил. Гера был белый, как институтские стены – он так и не признал Климину правоту, но в этот раз не посмел ослушаться. Институт – не опальный градоначальник, его нельзя потихоньку отпустить и забыть о нем. Без взятия Института невозможно дальнейшее продвижение на юг и переправа через Принамку. Как полководец и стратег Гера не мог этого не понимать.
Тенька не испытывал к Институту родственных чувств, но видел, как терзаются его друзья, поэтому тоже хмурился. Вдобавок, последние дни колдун только и делал, что разрабатывал полезные для отечества изобретения и вдалбливал новоявленным ученикам свой образ мысли. На Айлашу времени оставалось совсем мало, это не нравилось ни девушке, ни самому Теньке.
Из-за туч выглянуло солнце, и белые стены знакомо полыхнули золотом. Орденские флаги на башенках и над запертыми воротами знакомо гордо взвились по ветру.
Гера сжал кулаки и опустил голову, глядя куда-то себе под ноги.
- Начинай, моя обда, – безвыразительно прошептал он, и голос сорвался. – Если можешь.
- Институт! – громко крикнула Клима. Ее высокий уверенный голос эхом разбился о камень стен. – Слушайте меня, те, кто внутри! Я, Климэн Ченара, обда Принамкского края и Западных гор, не хочу лишнего кровопролития! Сдавайтесь, и я приму вас под свои знамена!
Эхо отгремело, и в безмолвии проволочились несколько долгих секунд. А потом одно из витражных окон открылось, и из него вылетела большая ортонная стрела. Тяжелое древко не позволило ей долететь до цели – ортоны плохо стреляли вдаль. Поэтому стрела глухо вонзилась в песок летного поля шагах в двадцати от Климиных ног.
- По-моему, здесь все ясно, – тихо сказала девушка Гере.
- Ей жаль, – добавил Тенька невысказанное.
Клима привычно отвела взгляд и скомандовала:
- Готовность к первому залпу!
- Небеса-а-а… – где-то бесконечно далеко простонала Гулька.
Солдаты налегли на механизмы метательных орудий, раздался скрип натягиваемых веревок, дюжина камней пополам со взрывчаткой приготовилась взвиться в небо, распарывая утренние лучи. Обычно первых двух залпов хватало для разрушения городских стен.
Клима уже набрала в грудь воздуха, чтобы отдать приказ стрелять, но тут случилось нечто необъяснимое.
Орденский флаг над воротами внезапно заходил ходуном, и не от ветра, а словно кто-то изнутри дергал за конец длинного шеста, к которому он был подвешен.
- Чего у них там такое интересненькое происходит? – удивился Тенька. – Обычно народ за стрелы хватается, а не знамена дергает.
Гера встрепенулся.
- Да, верно, прежде нас уже осыпали бы стрелами, а тут одна-единственная. Что-то здесь не так! Эй, отставить первый залп!
Солдаты замешкались, переводы взгляд с обды на военачальника.
- Пока не стрелять, быть в готовности! – распорядилась Клима. И сердито прошипела: – Гера, какого смерча? Не смей оспаривать мои приказы!
- Да ты погляди на флаг!
- Там полон Институт орденских интриганов, с них станется измыслить какую-нибудь уловку!
По войску прокатился изумленный гул: триколор дернулся в последний раз, а затем мягко упал на землю перед воротами. Тяжелые створки дрогнули.
- Умоляю, не стреляй! – лихорадочно прошептал Гера. – Может, они передумали?
- Передумали тратить стрелы и решили для начала пустить на нас институтские тяжеловики?
- А чего говорит твоя могучая интуиция? – осведомился Тенька.
Клима чуть слышно выругалась в ответ. Интуиция молчала. Но медальон поверх белого платья не наливался кровавой тяжестью, поэтому девушка позволила себе подождать.
Ворота приоткрылись совсем немного, и из них выбежала фигурка в форме орденского командира. Гера всмотрелся и ахнул:
- Да это же Выля! Не стрелять!!!
Он бросился ей навстречу.
- Стоять! – рявкнула Клима вслед, но удержать Геру не успела.
Из ворот вышла вторая фигурка, и ее Клима узнала без труда, потому что часто видела именно так, издали, хотя и с высоты парящей доски. Но зачем за ворота понесло их наставницу полетов?!
Наставница и Выля что-то кричали, размахивали руками, то ли отговаривая войско обды от решительных действий, то ли подавая знаки кому-то в Институте. Напряжение, повисшее над летным полем, было сравнимо разве что с памятной игрой в молнии у Фирондо.
Выля с Герой поравнялись на бегу и с наскока заключили друг друга в объятия. Потом к ним подоспела наставница полетов и обняла обоих. Было видно, как они без умолку что-то говорят, захлебываясь речью и перебивая друг друга, хохочут и не размыкают рук. Так, в обнимку, они развернулись и зашагали к войску обды. Выля, идущая в центре, заметно прихрамывала.
Ворота к тому времени открылись полностью, но за ними не было готовых к бою тяжеловиков, как опасалась Клима. Лишь разношерстная толпа: орденские солдаты, воспитанники всех возрастов в зеленом, желтом и алом, люди вообще безо всякой формы и знаков различия. А над их головами развевались лоскуты желтой материи, привязанные к шестам, древкам копий и просто к топорам ортон.
- Институт наш!!! – во всю мощь легких заорал Гера и помахал своим воинам свободной от объятий рукой.
Вылю арестовали, едва она переступила порог Института. Девушка даже не успела выхватить оружие: двое орденских разведчиков заломили ей руки сзади, еще один снял перевязь с ортоной, в то время как четвертый обыскивал. Выля мысленно порадовалась, что успела отправить Климе письмо еще в Кивитэ, и сейчас орденцы ничего противозаконного найти не смогут.
Было утро, время занятий, поэтому в холле не сновали воспитанники: лишь несколько командиров, вместе с Вылей прибывших из Кивитэ, стража на постах и орденские разведчики.
- Что за глупый розыгрыш? – громко возмутилась Выля. Главное – не признаваться, как учила Клима. А там, может, и выкрутиться удастся. С орденцев станется устроить ей плановую проверку.
Но при виде Наргелисы, спускающейся с главной лестницы, Вылина надежда начала таять, как туман поутру.
- Розыгрыш? – Наргелиса выглядела усталой, потрепанной, но невероятно довольной собой. – Пожалуй, ты права. Розыгрыш действительно вышел глупый, его следует прекратить, – она приблизилась к Выле вплотную и негромко сказала: – Ты славно разыгрывала меня в Кайнисе, Вылена Сунар. А нынче поиграюсь я, и вряд ли тебе это понравится.