— Нечего им так вкусно булькать, — тут же ответила Клима. — Гера, Крот что-нибудь говорил?
— Откуда я знаю? Я вообще его не видел, только толпу. Как понял, в чем дело, сразу к тебе побежал.
— Тогда какого смерча ты тут сидишь, молоко распиваешь? — Клима ловко забрала кружку прямо из-под носа "правой руки". — Ты должен был узнать все подробности, а не мчаться ко мне сломя голову.
— Но если он тебя видел…
— Вот и разведал бы! Толку мне с новости, если она ограничивается просто фактом, что Крота наконец-то нашли. Я думала, его быстрее обнаружат…
— Обратно я уже не успею, — упавшим голосом сообщил Гера, глядя как Клима с раздраженным видом пьет молоко, и не решаясь даже попросить кружку обратно.
Тенька заметил метания друга.
— Клима, имей совесть! Ты обда или нет? Дай сперва напиться подданным, а уж потом сама. Ведешь себя не как избранница высших сил, а точно жрица культа крокозябры!
Гера покосился на колдуна с уважением. Спорить с Климой о вопросах чести — одно, а вот пытаться указывать ей в бытовых мелочах — совсем другое, тут надо иметь недюжинную наглость и хладнокровие. Впрочем, Тенька в основном обходился бесшабашностью и чувством юмора.
Клима со вздохом отдала молоко. Теньке. На Геру обда сейчас гневалась, говорила отрывисто и сухо:
— Пойдешь вниз, опросишь очевидцев. Там наверняка толкался кто-то из наших. Узнаешь все, вплоть до того, кто нашел Крота, и в каком состоянии наш благородный господин сейчас. И только потом придешь ко мне с докладом. Ясно?
Гера покаянно кивнул, допивая молоко.
За закрытыми дверями директорских комнат собрался совет наставников. Это был тайный совет, хотя и расширенный, особенно по сравнению с теми, которые проводились в Институте за последние суматошные дни. Не пустовали места помощника заместителя директора, наставницы дипломатических искусств и, главное, самого директора. Он вернулся из Мавин-Тэлэя всего пару часов назад и тут же потребовал ввести его в курс дел. Наставница дипломатических искусств приехала немного раньше, ночью — ее догнали по дороге в родной город и сумели развернуть — но тоже не успела ничего толком разведать и сейчас выжидательно вытягивала шею, с недовольством поджимая губы. Наставница сердилась — не для того Орден доверил ей пост в Институте, чтобы она отлучилась в самый ответственный момент. Не было госпожи помощницы директора во врачевательском отделении. Однако, говорили, "врачиха" уже приходила в себя, хотя и не сумела сказать ничего путного.
На тайный совет позвали только самых доверенных людей — нельзя было рисковать, ведь неизвестно, сколько сообщников среди старших может оказаться у этой самозваной обды, которая якобы вернулась. Вне подозрений были те, кто пострадал перед памятной ночью, лишь заместитель секретаря по-прежнему обретался под стражей (но ввиду совершенно иных причин), а секретарь еще не вернулся с границы. Активной участницей была и наставница полетов, без которой, как признавали все, жизнь Института окончательно полетела бы кувырком. В уголке примостились сторож и толстая ключница. Их обычно не звали даже на простые советы, но сегодня сделали исключение.
— Итак, — директор обозрел комнату и остался удовлетворен увиденным. — Всем, полагаю, известно, какие события послужили причиной этого собрания. Сам я пропустил почти все, поскольку летал в столицу по срочному вызову наиблагороднейшего. Когда я прибыл в Мавин-Тэлэй, выяснилось, что вызов был подделкой. Конверт с письмом подбросили в утреннюю почту, из чего можно сделать вывод, что предатель может иметь связи даже в почтамте. Теперь я прошу всех высказывать мнения и предложения. Если кто-либо знает компетентных свидетелей, то рекомендую вызывать их незамедлительно.
Слово взяла наставница полетов. Это была мускулистая, широкая в кости женщина с волевым обветренным лицом и волосами цвета мокрой соломы, убранными в тугой аккуратный узел. Она пересказала все события минувшей недели, начиная с ночного визита ключницы и до увешивания балюстрады главной лестницы золотистыми ленточками.
— Таким образом, — подытожила наставница полетов, — можно заключить, что обда и ее сообщники действуют с возмутительной наглостью, словно уверенные в своей неприкосновенности. И я не могу пока разобрать: то ли детская наивность тому причиной, то ли их уверенность имеет все основания.
— Судя по тому, что мы до сих пор не поймали ни одного сторонника обды, в наивности их сложно заподозрить, — заметил помощник директора в политическом отделении. — Чувствуется чья-то твердая и решительная рука. А еще хитрый изворотливый ум. Взрослого, а не ребенка.