— Почему ты такого плохого мнения обо всех, включая правительство собственной стороны? Как бы ни был плох Орден и его господа, но даже им не чуждо благородство. Всякий человек, обремененный властью, сознает свою ответственность за жизни, доверенные ему, за дело, которому служит. И я не взял это из своей головы, нас так учили, всех! Орден заблуждается, отвергая обду, но это не делает его последователей злыми и жестокими. Все мы — народ Принамкского края, наша природа заключается в единстве, хоть многие этого не осознают. А Клима, кстати говоря, помогает нам всем понять нашу силу и истинное предназначение. Нужно только помочь ей, нужно объяснить каждому широту ее замыслов, чистоту и правильность идей. Лишь кучку несогласных требуется усмирять силой, но ведь для их же блага!
Тенька от таких речей ощутил дикое желание ни то удариться об стенку собственной головой, ни то хорошенько приложить Геру.
— В такие моменты мне начинает казаться, в тебя вселилась моя оглашенная сестрица! Гера, если вас этому и учили, то уверен, что усвоил урок исключительно ты. В каком мире ты вообще живешь? Те, в чьих руках находится власть, только и знают, что отдавать невыполнимые приказы и поигрывать чужими жизнями, сохраняя при этом собственные. Им плевать на ответственность до тех пор, пока их не прижмет кто-нибудь более главный. А ты говоришь так, словно все сплошь добры и великодушны. Будь так, обда и по сей день правила бы нами. Потому что свергли ее отнюдь не благородные люди. И как я могу любить-уважать правительство моей стороны, если оно силой погнало моего отца на смерть во имя непонятно чего?!
— Во имя обды! Во имя верности той, которую избрали высшие силы, неколебимой верности, не меркнущей в веках, разжигающей огонь в сердцах людей, во имя надежды, что все возвратится на круги своя, и настанет благословенный день, когда обда снова возьмет нашу прекрасную землю в свои ладони!
— Ее помнят лишь горцы, а они не воюют, потому что не верят в победу без нее. Орден истощился, раздал золото из казны сильфам. Но и веды, хоть сохранили казну, измотаны. Боевого духа, считай, нет. Лишь ненависть к сильфам и Ордену не дает солдатам окончательно сложить оружие. Ты вообще знаешь, сидя за белыми стенами, что творится в стране? Клима вот знает откуда-то. Границы требуют у столиц новых солдат. Столицы рассылают повеления крепостям и городам. А тамошние власти хватают рекрутов по деревням и селам. И это происходит по обе стороны границы! Когда, у кого первого закончатся рекруты — одним высшим силам ведомо! Мне почему-то кажется, что уже скоро, не зря ведь новая обда родилась. Первая обда, если судить по легендам, тоже появилась в гибельный для народа час. Вывод, Гера: всем плевать на наши жизни. А единственный человек, которому не совсем плевать, сидит сейчас в подвале, пока я пытаюсь растолковать тебе неписаные и совершенно неинтересненькие истины, в деревнях известные каждому босяку.
— Вот именно, в деревнях! Тридцать четыре смерча, что ты знаешь об истинном высокородном благородстве? Да ничего! А нас воспитывали в этой среде. И не только нас — почти все нынешние господа вышли из стен Института. Они могут быть жестоки, могут ошибаться, слепо верны Ордену, но благородство их не отнять. И я верю, что если я приду с ультиматумом, меня выслушают и не допустят гибели детей. Которые, между прочим, как они считают, еще могут принести славу Ордену!
— Какому, к крокозябрам, Ордену? Гера, эти, как ты выразился, дети, все присягнули обде, это кандидаты на уничтожение! Ваши наставники прекрасно понимают, что если зараза распространится по фронтам, эту войну проиграют все. Посуди сам: у Климы есть идея, веды пойдут за ней, ибо они сейчас идеи лишены. А у ведов есть золото, которого лишен Орден. И орденские потянутся за миром и богатством. Вы ведь даже не знаете, в какой нищете живете! Я был поражен, когда пересек границу. Если рассказать солдатам Ордена, что веды сейчас живут чуть хуже, чем при обде, и показать, как, обещая минимум такую же жизнь, орденские переметнутся в тот же миг, — Тенька утер взмокший лоб. — Я слышал, у вас говорят, что в Институте хорошо кормят, не все могут себе такое позволить. Так вот, у нас так едят последние бедняки. Я голодал впервые в жизни именно на землях Ордена! Но, впрочем, — оборвал он себя, — сейчас не о том речь. Идти с ультиматумом — бессмысленное, безрассудное самоубийство. Выля, ну хоть ты ему скажи!
Девушка молча кивнула. Для нее Тенькины речи тоже стали откровением. Здесь, в Институте, никто и помыслить не мог, насколько скверно обстоят дела.
— Хорошо, — было видно, что Гера мнения не переменил, но готов внести в него поправки. — Что ты предлагаешь в таком случае?