— О, я тоже очень на это надеюсь! — закивала Дарьянэ. — С вами приятно говорить и вообще иметь дело. Если бы я только смогла выбраться отсюда!
Черные глаза снова как-то странно блеснули, но сильфида не посчитала нужным присматриваться. Скорее, это все из-за дрожащего света, какой давал огарок. Кстати…
— Неужели люди Ордена оставили вам свечу?
— Не мне, а ему, — Климэн кивнула на скелет. — Я достала эту свечную четвертушку из его рук.
— А зажгли как? Или у него и огниво при себе было?
— Нет, огниво уже было при мне. Согласитесь, это символично: все без исключения люди Принамкского края вверяют мне свечи и сердца, чтобы я зажгла огонь и надежду.
Обда говорила это с явным самодовольством, но у Даши создавалось стойкое ощущение, что собеседница имеет на него право. И что Климэн уже зажгла надежду во многих сердцах.
— Вы не знаете, чей это скелет?
Климэн покачала головой.
— У нас ходят слухи, что где-то под зданием Института замурован его зодчий, хотя сомневаюсь, что это действительно так.
Они немного помолчали. Даша все пыталась представить, каково это: тихо умирать в подземелье, зная, что никто не придет и не спасет, что надежды нет и быть не может, а единственный свет, который еще дозволено видеть воспаленным от сумрака глазам, сосредоточен на фитильке огарка свечи, тающего быстро и неотвратимо, капающего горячим воском на холодные, продрогшие до костей руки… Представлялось, увы, слишком хорошо.
— Как вы полагаете, — неожиданно спросила обда, — захотели бы Холмы со мной дружить?
— Я думаю, что… — начала было Даша, но ее слова прервал чудовищный лязг и грохот. Создавалось ощущение, что в подвале крокозябры мечут чугунную икру.
Климэн вскинулась, что-то быстро просчитывая и соображая, а потом подхватилась, ногой загасила огарок, схватила сокамерницу за шиворот и оттащила к дальней стене, заставляя вжаться в холодные заплесневелые камни.
— Что происходит, что вы себе позволя…
— Тихо. Думается, это за мной. И дверь сейчас будут ломать.
Предчувствия обду не обманули. Что-то загудело, дверь с той стороны ярко осветилась желто-красным, а затем ее буквально смело и расплющило бронированным передом тяжеловика. Даша взвизгнула, настолько страшно и нелепо все это выглядело: подземелье, темень, скелет у стенки и здоровенный тяжеловик, извергающий пламя. Очевидно, визг пришелся точно обде в ухо, потому что она отпихнула сильфиду подальше, с раздражением бросив несколько незнакомых и явно непереводимых словечек по-принамкски.
Тем временем в недрах порыкивающего тяжеловика началось активное движение. Крышка бокового люка чуть приоткрылась, создавая крохотную щелочку, в которую смог бы пролезть в лучшем случае комар, и то без крыльев. Больше открыть не получалось: мешала недоломанная стенка. Зато звук через щелочку проходил прекрасно, поэтому до узниц донеслась забористая Тенькина брань, а вслед ей — возмущенный Герин баритон:
— Следи за языком, тут вообще-то благородная госпожа сверху! Ристя, куда ты нас завела, духов лесных тебе в… гм…
— Эта госпожа, которая сверху, отдавила мне каблуками правый глаз! Я ее благодарить, по-твоему, должен?! — у колдуна голос был более высоким, тихим, вдобавок Тенька имел привычку говорить немного в нос.
— Я не нарочно! И не вижу ничего, темно! Тенька, дай еще огня!
— У тебя в голове ушная сера вместо мозгов? Если мы по интересненькой случайности заехали, куда надо, я же вашу обду к ядреным крокозябрам спалю!
— А чего тогда Гера спрашивает?
— Спрашиваю, потому что ничего не вижу, кроме твоей… гм… Ты же смотрящий, должна ориентироваться!
— Да как здесь вообще можно ориентироваться? И не смей там пялиться на меня!
— Ристь, да тут больше не на что… Ты своим задом весь обзор загородила.
— Тенька! Я же велел тебе быть повежливей!
— А не пошел бы ты со своей вежливостью…
— Куда? — угрожающе.
— Туда! Я из-за твоей драгоценной Ристи без глаза остался… Уй! И без носа. Эй, благородная госпожа, попридержи свои каблуки!
— А ты люк откроешь, наконец?!
— Я пытаюсь! Тут так интересненько получилось… Его заклинило. Может, верхний попробовать?
— Сами пробуйте, я понятия не имею, как его открывать!
— Там слева есть такая лямочка. Потяни ее на себя, а потом…
В тяжеловике что-то обрушилось. Последовала очередная порция брани.
— Тенька, заткнись! Ристя, лямочка СЛЕВА!
— Тут их вообще три…
— Посмотрел бы я, как ты реагируешь, если на тебя в темноте неожиданно падает горелый пыльный мешок и бьет пряжкой по больному глазу!