Услышав комплимент в адрес своей родины, Дарьянэ невольно улыбнулась.
— Я не вижу причин, по которым сильфы не могли бы дружить с вами. Тем более, вы хотите торговать и не намерены идти на нас войной.
— А я надеюсь, что и Холмы не развяжут войну со мной.
— С вами? Но с чего бы? — изумилась Дарьянэ. Она уже давно и сильно попала под влияние магнетического Климиного обаяния.
— Не забывайте, что официально сильфы — союзники Ордена, а не обды, — Клима придала своему лицу чрезвычайно печальное выражение. — А я ведь собираюсь разрушить власть Ордена. Вашим соотечественникам это может не понравиться. Они-то не догадываются, что я вернулась и не хочу войны, желаю торговать и могу предложить куда больше товаров, чем Орден. И, разумеется, не стану воровать чужих послов, а напротив, сейчас способствую вашему возвращению на родину.
— Так надо сказать всем на Холмах об этом! — воскликнула Дарьянэ. — Когда я доберусь до своих, то непременно замолвлю за вас словечко. Особенно в том, что касается "честности" Ордена. И про торговлю скажу, это моему руководству тоже должно понравиться.
— О, а вы можете, да? Какая замечательная идея! — ловить сильфиду на слове, Клима, понятное дело, не стала. Все знают, что торговлей между Холмами и Орденом тайно руководят четырнадцатый корпус тайной канцелярии и личный кабинет разведки наиблагороднейшего соответственно.
Ристинка чуть слышно фыркнула. Клима незаметно для сильфиды бросила на нее ледяной взгляд. Больше бывшая благородная госпожа лишних звуков себе не позволяла.
Для Теньки весь этот стратегически важный разговор сливался в бесконечное иностранное "фля-фа-фа". Поэтому вед лежал на спине, жуя ломоть хлеба, и смотрел в полуденное небо. Погода в этот день задалась совершенно чудесная, ни облачка. Тенька любил вглядываться в сияющую чистоту голубого купола. Юноша представлял, что это такой огромный лист бумаги, на который можно нанести прямо из головы все витающие в сознании расчеты, чертежи и вычисления, притом вертеть их так и эдак одной лишь силой мысли, менять местами, конструировать из мысленных линий целые города, населенные цифровыми обитателями. Иногда, глядя на небо, колдун придумывал такое, что, перенося все это на обыкновенную бумагу, только диву давался.
Другое дело, звездное небо. На нем не порисуешь. Это бесконечный лист, который уже заполнил кто-то прежде. Кто-то бесконечно великий, надо полагать. Звездное небо подлежало кропотливому изучению через третий глаз, а результаты заносились в таблицы и графики. За несколько лет наблюдений Тенька пришел к совершенно ошеломительному для себя выводу, что все в звездных просторах подвержено какой-то определенной закономерности, и если эту закономерность вычислить и сопоставить с земной, то откроются поистине безграничные, как то небо, возможности. В частности, станут реальны путешествия в иные миры через водяное зеркало. Тенька верил, что однажды в зеркале отразится не его собственное лицо, и даже не иноземный пейзаж, а нечто абсолютно нездешнее, захватывающее. И на такое не жалко было положить целую жизнь!
Словом, нет ничего удивительного в том, что мечтательно изучающий небо колдун первым разглядел в голубых высотах несколько крошечных букашек, в которых наметанный глаз без труда различил досколетчиков. А если учесть, что летели они со стороны Института…
— Похоже, нас разыскивают с воздуха, — сообщил вед, запихивая за щеку остатки хлебной корочки.
Все тут же подняли головы.
— Быстро в тяжеловик, — скомандовал Гера.
— Не успеем, нас уже должны были заметить, — возразила Клима. — Хватаем пожитки, и в лес. Тяжеловик бросим здесь. Нас по его следам вмиг отыщут, а пешком есть шанс оторваться, лес густой, с воздуха не обыскать. Ну, чего застыли? Бегом!
Гера и Тенька взвалили на плечи мешки с вещами, Ристинке доверили врачевательскую сумку, свой узел Клима потащила сама. Дарьянэ осталась без пожитков.
— Дайте что-нибудь и мне! Я тоже могу таскать тяжести!
— Ага, а пока мы будем перетряхивать и заново распределять вещи, нас поймают и отвезут обратно в Институт, — съязвила Ристинка. Потом всучила сильфиде лекарскую сумку: — Держите, раз так хочется.
…Когда на опушку рядом с брошенным тяжеловиком опустились скверные казенные доски преследователей, кругом уже не было ни души.
— Надо вызывать подкрепление и прочесывать лес, — сквозь зубы сказала наставница дипломатических искусств, с сожалением убирая ортону: стрелять оказалось не в кого.
— Гиблая затея, — поморщилась наставница полетов. — Пока мы известим, и пока это подкрепление соберется, они куда угодно уйти успеют.