— Я знала, что когда-то крокозябр в лесах водилось много, и их почитали, — Клима с большим трудом держала себя в руках.
— Не то слово! — кивнул Тенька. — Культ крокозябры был одним из самых распространенных в Принамкском крае, да и на Холмах немного. Им приносили множество жертв, в основном человеческих. Но и сильфам тоже, говорят, пускали кровь в угоду крокозябрам.
— Они ж развеиваются, какая с них кровь? — заинтересовалась Ристинка.
— Сперва выпускали по капле, а потом добивали, — пояснил Тенька. — Ну, вы даете. Таких вещей не знаете! Потом высшие силы ниспослали Принамкскому краю обду с ее даром. И обда этот культ истребила. То ли конкуренции не хотела — все же культ крокозябры враждебен и противен культу высших сил, то ли они ей чем-то лично досадили.
— И то, и другое, — пробормотала Клима. — А кто спросит, откуда я это знаю — убью! Тенька, уничтожь камень!
— Да ты что! Он, наверное, последний на весь Принамкский край остался! Это же реликвия! Память предков. Его нельзя трогать. Лучше обнести заборчиком и изучать.
— Ты уничтожишь этот камень, — сквозь зубы приказала обда. — Принамкскому краю не нужна такая реликвия. Я желаю, чтобы от культа крокозябры не осталось даже памяти людской. Прахом, прахом все! Слышишь, Тенька? Прахом!
— Ладно, — нехотя сдался колдун. — Отойдите все. Сейчас определю набор веществ, степень ветхости разложу на модуль устойчивости, распределю вектора переменных…
Бормотание из опечаленного стало деловитым: вед полностью ушел в себя и любимое дело.
— А где сильфида? — вдруг вспомнил Гера. — Она ушла за грибами еще раньше меня. Темно совсем, не заблудилась ли?
Клима, все еще полыхая взглядом, плюхнулась на землю у костра и протянула руки к пламени, согревая пальцы.
— Вот иди и поищи.
— Понял, инициатива наказуема, — фыркнул Гера и уже собрался отправляться на поиски, как из чащи донесся истошный девичий крик.
А вскоре на полянку вылетела сама Дарьянэ с круглыми от ужаса глазами, не прекращающая верещать благим матом. Правда, увидев костер и невозмутимых вроде спутников, умолкла и остановилась, тихо всхлипывая.
— Что случилось? — тут же спросил Гера, уже заводя руку за спину, где на ремнях в специальном чехле висела ортона.
— Там, — выдала Дарьянэ. И замолчала.
— Что — там? За тобой кто-то гонится?
— Н-не знаю. Я собирала грибы… А т-там — оно. Меня коряга покусала! И обругала премерзко! У вас в Принамкском крае все коряги такие злобные?
— Чего она говорит? — спросил Тенька, отвлекаясь от работы. Гера перевел. — Ничего себе интересненько получается! Пусть ваша сильфида гордится, ее покусало древнее реликтовое животное, очень редкое, полумифическое и, по мнению некоторых, заслуживающее поклонения и воздвижения капищ, таких, как это. Короче говоря, крокозябра. Спроси, где она ее нашла, мне тоже посмотреть охота!
— Я не искать крокозябра на этот лес! — почти обиженно воскликнула Дарьянэ по-принамкски, поняв слова веда. — И не иметь памяти на то место. Меня поимел страх, и я убежать! Положите глаз на мой укус и сделайте оказание помощь.
Она продемонстрировала свою правую руку. На тыльной стороне ладони виднелись четкие кровавые ранки от десяти зубов.
— Тенька, а крокозябры ядовитые? — встревоженно спросил Гера.
— А кто их знает. Но точно не стерильные, так что ранку лучше обработать. Кстати, только что практически на наших глазах подтвердилась легенда: крокозябры глупые, но умеют повторять все ругательства, которые услышат, и складывать их в поистине обидные комбинации. Эх, ну почему я за грибами не пошел!
— Вы грибы-то принесли? — вспомнила Клима.
— Да! — гордо кивнула Дарьянэ, кладя на землю и разворачивая небольшой узелок. Там и правда лежало несколько десятков приземистых желтовато-белых грибов.
— Это поганки, — бесстрастно констатировала обда.
— Неужели? — расстроилась Дарьянэ. — Но как же так, поганки вот ведь, синеватые, на тоненьких ножках!
— Это разные виды поганок.
— Удивительно. У нас на Холмах и одного вида почти нет, а тут целых два.
— Вообще, их больше сотни, — просветила Ристинка, доставая из сумки снадобье для промывания ран.
— Ложись! — заорал Тенька от валуна.
Что-то полыхнуло, загрохотало, полянка ненадолго окуталась плотным облаком каменной пыли. В глубине чащи раздался страшный утробный вой.
— Так-то лучше, — злорадно и мстительно ухмыльнулась Клима, дыша в рукав.
Они добирались до сильфийской границы целых две с половиной недели, а все потому, что обде зачем-то понадобилось делать здоровенный крюк и идти в обход. Все протесты Клима игнорировала или же так властно сверкала глазами, что возражения захлебывались. Для Теньки она в конце концов все же снизошла до объяснений, которые вед потом потихоньку передал остальным. Клима чуяла, что на коротком пути их ждут неприятности. Возможно, засада, или просто на разбойничью шайку могут напороться. Словом, лучше дороги непроходимые подольше потоптать, но живыми остаться.