Это произошло в ту далекую пору, когда маленькая Дарьянэ еще воспитывалась строгой бабушкой, сорванец Юрген каждый день приходил домой с разбитым носом или синяками, а зубоскалка Раферия и вовсе не появилась на свет. Молодого и подающего надежды сильфа по имени Костя Лэй взяли в четырнадцатый корпус на испытательный срок. А чтоб излишне ретивый и любопытный юноша не путался у профессионалов под ногами, ему дали «важное политическое задание»: подготовить к международному аукциону полсотни досок новой для орденцев (и старой для сильфов) модели. Доски требовалось распихать по специальным ящикам и написать на каждом по-принамкски: «Летательный искусственно пилотируемый (кем-либо) аппарат» — научное именование досок. Косте задание показалось ужасно несолидным и пустым, а потому он тянул с его выполнением едва ли не до дня аукциона. Буквально за ночь до крайнего срока сильф спохватился, второпях распихал товар по ящикам и кое-как накарябал надписи, вследствие спешки не сверяясь со словарем. Увидев наутро тринадцать ошибок в слове «летательный», глава четырнадцатого корпуса и по совместительству организатор аукциона сильно разгневался, припер нерадивого сотрудника к стенке и велел в оставшийся до мероприятия час все исправить. И если обнаружится хоть одна ошибка, «грамотей» распрощается с работой в канцелярии навсегда. Косте этого, ясное дело, не хотелось. Но смотаться в библиотеку, перерыть словари в поисках правильного перевода, стереть старые надписи и красиво вывести новые за час было невозможно. Минут сорок на одно стирание уйдет. А уж писать-то сколько! Свои неграмотные каракули Костэн полночи мучил. Как же теперь сделать все быстро и без ошибок? Но в тайную канцелярию дураков не берут, выход был найден: аббревиатура!
Вопль главы корпуса, решившего перед самым аукционом проверить работу безграмотного подчиненного, прозвучал на все помещения и вошел в местный эпос: «Где этот «ЛИПКА»?! Уволю к смерчам гремучим, укроп полоть!»
С тех пор и прилепилось. Что ни год, история обрастала все более невероятными подробностями и с придыханием пересказывалась новичкам. В последней редакции юному Косте Лэю на переделку было отведено всего пятнадцать минут, а грозный начальник гонялся за ним по всей канцелярии с одной из аукционных досок в качестве дубинки. Но мораль во все времена оставалось неизменной: с работы Липку так и не уволили. Даже испытательный срок зачли. За находчивость.
…Над Юриной головой Костэн пыхтел долго. Но непродуктивно. Судя по всему, человеческое колдовство давалось ему еще хуже сильфийской магии.
— Ой, мальчики, а чем это вы занимаетесь вместо работы? — в кабинет заглянула Тоня, худая высокая сильфида с длинными тонкими пальцами, чем-то напоминающими паучьи лапы. Тоня работала уборщицей в четырнадцатом корпусе уже больше пятидесяти лет и знала об агентах и их делах абсолютно все. Именно Тоня когда-то прятала юного Костю Лэя от гнева начальника и, пожалуй, лишь ей одной из простых сотрудников было известно, за что повзрослевший Липка получил свои впечатляющие награды.
— Мы работаем, — возразил Костэн, — над трудоспособным состоянием коллеги.
Юра немужественно шмыгнул носом, подтверждая.
— А почему воду из ведра для березы по полу разлили? — Тоня переступила порог и машинально вытерла своей верной шваброй всю расплесканную грязь.
— Говорю же, работали, — пожал плечами Липка. — Тонь, а может у тебя есть что-нибудь от головы?
— Палкой по лбу подойдет? — серьезно уточнила уборщица, удобнее перехватывая швабру.
— Нет, нам посущественней надо. Видишь, Юрке плохо. Его жена снотворным опоила.
— Жена? — Тоня подошла к столу и, вытянув длинную шею, вгляделась в лицо пострадавшего. — Юрочка женился?
— По его словам — да. Странно, что ты до сих пор не знаешь, — Липка ухмыльнулся. — А если поможешь нам избавиться от последствий, сиречь от головной боли, то Юрка расскажет все в подробностях.
Ради получения новой информации Тоня была готова на многое. Даже сбегать в лазарет при корпусе и взять взаймы укропную сыворотку с добавлением каких-то сильнодействующих веществ. Проверенное не единожды средство помогло, и спустя полчаса Юргену полегчало настолько, что он смог внятно и ясно поведать историю своей скоропостижной женитьбы.