Клима со вздохом вставила ноги в крепления и потянулась всем телом, заставляя доску подняться в воздух. Обда зря боялась снова упасть. «Дрова» вообще не полетели. Дернулись судорожно, как умирающий паралитик, и остались на земле.
— Клима, не мешкай! Клима, чтоб тебя, чего ты там возишься?
— Она не летит! — проворчала девушка, слегка подпрыгнув для убедительности. Доска снова дрогнула и затихла.
— Слезай, — велела наставница, подойдя. Сама встала на доску и даже сумела едва-едва приподняться над землей на пару мгновений. — Иди к сараю, жди окончания урока. А дальше делай что хочешь, Клима, но чтоб на контрольной через три дня эти дрова летали, как сильфийские новинки. Можешь новую доску попросить, вдруг дадут. Иначе вылетишь с нашего отделения. Для этого тебе доска как раз не потребуется.
Клима угрюмо кивнула. Она не настолько хорошо летает, чтобы наставница стала ей помогать. Выгонит, как очередную бесталанную обузу, и делу конец. Есть маленький шанс перевестись на политическое отделение и доучится там оставшийся год с хвостиком — теперь уж денег на платье хватит. Но это ненадежно. Во-первых, придется сдавать море экзаменов, чтобы доказать свою компетентность, и скорее всего ее там оставят на второй год, как не изучавшую изрядной доли профилирующих предметов. Во-вторых, политики летных не слишком любят. То есть, пока все на своих местах, отношения замечательные. Но как полезет кто «в чужое дело»… А Климе никак нельзя сейчас быть отчисленной, ведь все только начинается. Кстати, раз уж довелось оказаться у сарая в самом начале урока, почему бы не отполировать медальон? Все равно время зря улетает.
Клима тихонько проскользнула в приоткрытую дверь. Днем сарай нараспашку, а к ночи запирается на замок. Все-таки там ценное институтское имущество: ортоны, инструменты, хлам. Пока Клима отыскивала что-нибудь подходящее для полировки медных медальонов, снаружи, у задней стенки, раздались голоса. Клима узнала их — институтский сторож и помощник секретаря.
— Все бегаешь, все балуешь, — отечески возмущался сторож. — А ежели кто пронюхает, как ты старые бланки «уничтожаешь»?
— Да кому узнавать-то? — смеялся помощник секретаря. — Кроме тебя и меня ни одной собаке неведомо. Подумаешь, не сжег я стопку-другую, а в городе на рынке загнал. Пользы с тех бланков никакой, а мне денежка.
— Эх, мне бы в город съездить, хоть на часок, — вздохнул сторож. — Жену проведать, детишек. Как она у меня там, горемычная…
— Ну, так за чем дело стало?
— До города полдня добираться, если без задержек! А я на своего оболтуса-помощника Институт оставить не могу. А ну как взбредет что в его суеверную головушку?
— А я сегодня в город поеду, — не без хвастовства сказал помощник секретаря.
— С какой это радости?
— Ты только никому, ладно? Это секрет пока. Так вот, сегодня наставники малышню в сторону Гарлея повезут, на ведов глазеть. Я с ними еду. По пути и в город заглянем, да не в один. Я уж и бумажками на продажу запасся. Гульну!
— Ты смотри, не болтай про это больше. Услышит кто — головы не сносить…
Клима почувствовала боль и сообразила, что уже невесть сколько времени держит пальцы сцепленными, аж кожа побелела, а ногти сейчас того и гляди кровавые ранки на ладонях оставят. Девушка торопливо ослабила хватку и мигом позабыла об этих мелочах. Ничего себе разговор! Такие подслушать доводится несколько раз за жизнь! Вот повезло, так повезло!
В голове моментально сложился план — легко и просто, как всегда в минуты озарения. Как заявить о себе, где и когда собрать сторонников для первого общего разговора… Центр груди резко кольнуло. Клима достала из-под воротника медальон. Это он кололся, не иначе. Но как? Чем? Обда перевернула его вогнутой стороной, вгляделась и на мгновение обомлела. Среди непонятных закорючек теперь выделялось одно-единственное четкое слово на принамкском языке: «Шанс».
…На церемонии коронации тоненькая хрупкая девушка против всех правил говорит пламенную речь, и от ее слов в экстазе беснуется толпа. Шанс снискать любовь…
…Рябая некрасивая девица идет на званый обед, зная, что ее не выпустят оттуда живой, и недрогнувшей рукой принимает у отравителя полный яда кубок. Она ведь обда, она выкрутится, но получит шанс стать уважаемой даже среди врагов…
…Десятилетний мальчик бросается под колеса повозки, почти не надеясь, что его разглядят в толпе и не раздавят насмерть. Шанс быть увиденным…