— Госпожа наставница, тебе нехорошо?
— Заткнись, Клима.
Сиренью несло даже от самой верной докладчицы, что особенно противно.
— Признавайся, ты была сегодня в саду? Апч-кхи…
— Нет, как можно. Уроки ведь.
Даже сквозь навернувшиеся слезы видно, насколько честны эти большие черные глаза. Не врет. Так врать никто не умеет, даже сама наставница.
— Значит, говоришь, с обдой ты больше не встречалась?
— Она меня избегает, по-моему. Но я сделаю еще одну попытку…
— Не надо. Спугнешь. Эти несколько дней лучше вообще бездействуй, устрой себе передышку-у-а-апчхи! Кхе…
— Госпожа наставница, — почти жалобно лепечет Клима, — может, и тебе, того, передохнуть? Я, конечно, не в свое дело лезу, но ведь ты сама меня этому научила…
— А знаешь, это выход, — пробормотала наставница дипломатических искусств, отыскивая на здоровенном носовом платке наименее мокрое место. — Пожалуй, Клима, ты сейчас права. Уеду из Института на пару дней, хоть подышу нормально… Апчхи! Сегодня же пакую вещи, нет, прямо сейчас. А ты иди отсюда, у тебя скоро урок.
И подумала, как забавно руководить этой глуповатой, но исполнительной и верной девчонкой. Все что ни скажешь — делает, любую ложь на веру принимает. Надо бы после Института сделать ее своей помощницей, жалко такие кадры на полях сражений терять. Тем более, говорят, на доске эта Клима не блещет. Да и внешностью высшие силы обделили. Такую либо в поломойки, либо в доносчицы.
Ни на какой урок Клима, разумеется, не пошла. Поднялась на этаж выше, достала из-под куртки и выбросила в ближайшее окно мятые, но все еще пышные кисти красной сирени. Немного постояла, упершись лбом в холодную, обдуваемую ветрами стенку из беленого камня. Собиралась с мыслями. Время подходило к обеду, а Клима не провернула и половины задуманного. Но самое главное сделала — наставница дипломатических искусств в ближайшие дни никому не помешает. Девушке порой стоило немалых трудов скрывать от этой орденской шпионки свою истинную суть. Но, тем не менее, наставница пока ни в чем ее не подозревала. Иначе Клима ни за что не смогла бы проделать трюк с сиренью. Только от верного слуги хитрый опытный человек не ждет подвоха. Клима взяла себя в руки, прогоняя мимолетную тень усталости, и уверенно направилась обратно к кабинету секретаря.
В пустынном коридоре за прошедшие несколько часов ничего не изменилось, словно время здесь и вовсе застыло. Так же кружатся белые пылинки в широких солнечных лучах, на темном полу выделяются недомытые с утра разводы. Из-за прикрытых дверей классных комнат глухо доносится бубнеж — идут уроки.
Клима с деланной робостью поскреблась в секретарскую дверь и вошла, немного сутулясь и опустив глаза. Она никогда раньше не имела дел с институтским секретарем, поэтому он не мог знать ее имени. Разве только слышал краем уха, если интересуется местными интригами, что у наставницы дипломатических искусств есть верная осведомительница с необычно длинным для уроженки Принамкского края носом. Из-за этого проклятого органа Климу везде узнавали все, кому не лень.
— Приветствую тебя, уважаемый господин секретарь. Можно мне войти?
— Заходи, — «уважаемый господин» с удивлением поднял голову от стола. — В чем дело, девочка? Сейчас вообще-то урок.
— Ах, господин секретарь, — затараторила Клима, срываясь с порога и присаживаясь на краешек свободного стула, — я такое услыхала, такое, что аж дышать спокойно не могу, не то что наставнику внимать. Руки трясет, а сердце бьется, бам-бам, словно колокол…
— Что произошло? — поморщился секретарь. Еще бы! Эту манеру говорить Клима переняла у сплетницы Гульки, которую выслушаешь хоть бы лишь за тем, чтоб отвязалась. Другого способа заинтересовать собеседника юная обда сейчас не нашла. Девичьего очарования у нее нет и в помине, сверкать властными глазами неуместно, а просто дурить голову речами лучше на следующих этапах разговора.
— Такой кошмар, такой ужас! Ах, я страшно боюсь, что ты мне не поверишь! Но я ведь не смогла бы держать это в себе, и рассказывать стыдно, ведь выйдет будто бы клевета, но я так честна, так люблю наш замечательный Институт, что просто не могу промолчать. И недоверие твое, господин секретарь, мне словно ортона в горло…
Клима картинно всхлипнула, будто в истерике.
— А ну, перестань! Говори как есть, а уж потом разберемся, правда или ложь.