— Я внимаю тебе, госпожа по…
— Ах, не надо этих церемоний, деточка! Это ведь ты в начале лета с доски упала и разодрала ноги?
Клима осторожно кивнула. С одной стороны, ей сильно повезло, что госпожа помощница проявила к ней интерес. Не надо будет искать предлог для разговора — ведь эта женщина тоже из тех, кого следует уболтать и услать подальше. С другой стороны, помощница славилась своей патологической тягой к врачебным экспериментам. Изучала каждый синяк, замеченный на воспитанниках, испытывала на них всякие припарки сомнительного происхождения. Поговаривали, даже мышей по ночам резала для собственного удовольствия. Поэтому завладеть вниманием госпожи никому не хотелось. Особенно после истории с Гулькиным чирьем на коленке. Сплетница растрезвонила всему Институту, какие в лаборатории «врачихи» жуткие инструменты и тошнотворные запахи. А по стенам стеллажи, и на них банки с заспиртованными гадами. Гулька утверждала, что даже отрубленная голова веда есть, но ей никто не поверил. Чирей, кстати, прошел — то ли со страху, то ли припарки помогли.
— Я пишу трактат о шрамах, — объявила госпожа помощница, — а материала не достает! У тебя ведь шрам остался?
— Э-э… вроде, — растерялась Клима. «Врачиху» она оставила на закуску и еще не продумала, как с ней себя вести. Образ восторженной истерички тут не подойдет, рассудительной умницы и туповатой фанатички тоже. Помощница сама была такая, жила в своем мире, по ведомым только ей понятиям.
— Превосходно! Я вижу, ты ничем не занята, пойдем ко мне. Это ненадолго, я только сделаю пару зарисовок.
«Врачиха» подхватила Климу под локоток и потащила прочь от окна, Геры и коварных идей.
«Нет, — размышляла юная интриганка, — до лаборатории мы дойти не должны. Времени у меня и так мало, а если застряну где-нибудь на пару часов… Глупо обольщаться насчет «ненадолго». Сначала она зарисует, потом ей понадобится осмотреть, потом провести десяток-другой экспериментов…»
— Прости, госпожа, но я не могу пойти с тобой, — звучало глупо, Климу уже вытянули на лестницу, — я жду… ждала у окна наставницу, она может прийти в любой момент и сильно на меня разгневаться.
— Забудь, — беспечно отмахнулась помощница. — Мое дело важней. И вообще, на сегодня я освобождаю тебя от занятий. С наставниками сама договорюсь.
Они миновали первый пролет и заспешили выше — лаборатория располагалась в одной из башен.
— Но я не могу пропустить уроки, — из последних сил гнула свое Клима, — ведь я собиралась сегодня поставить свой первый эксперимент… — попытка говорить на понятном для собеседника языке.
— Вздор! Какие в твоем возрасте могут быть эксперименты? Лучше посмотришь, как это делаю я.
Клима привела еще с десяток всевозможных доводов, но ничего не добилась. Неразрешимость злила ее. «Смотри мне в глаза! — хотелось зарычать обде. — Смотри мне в глаза и делай, что я велю! И не смей больше перечить повелительнице Принамкской земли!» Но так девушка, конечно, сказать не могла. Честолюбие и привычка, что все пляшут под ее дудку, не пошли Климе на пользу. Исчерпав красноречие, она не просто испытывала сильное раздражение, а гневалась не на шутку.
Они миновали еще два пролета и коридор, вышли на площадку одной из парадных лестниц. Теперь нужно было спуститься в холл, где начинались все винтовые, ведущие в башни. Стоя на верхней ступеньке широкой и крутой парадной лестницы, Клима поняла, что сейчас может придумать только один выход из создавшегося положения. Гера назвал бы его подлым, даже преступным. Но для взбешенной обды сейчас все средства были хороши. Клима рванулась, высвобождая руку, и незаметно подставила госпоже подножку.
Крик эхом отскочил от каменных стен пустого холла. «Врачиха» замахала руками, все еще пытаясь восстановить равновесие, но полетела боком через полдесятка ступенек, упала, прокатилась по лестнице до самого конца и затихла.
Громкий звук будто привел Климу в чувство.
— Что я наделала? — прошептала она, глядя на тело у подножия лестницы. Руки женщины были раскинуты, со лба стекала темная капля. Неестественное положение правой ноги почему-то пугало.
Клима быстро взяла себя в руки. Сделанного не воротишь, тем более от госпожи помощницы она все же избавилась. Теперь надо спуститься, продумать предстоящее вранье и с плачем позвать помощь. Последнее легче всего исполнить, сердце до сих пор неровно билось.