— Хорошо, что Тенька не слышит, — шепнула Выля Климе.
— Ты ему расскажи.
— Вот еще! Обидится. Я дружить с ним хочу, а не дразниться.
— Только дружить? — проницательно уточнила Клима.
Выля густо покраснела и замяла разговор.
Еще никогда в истории Института колокол подъема не встречали с таким воодушевлением. Гулька вскочила первой, подушка полетела на пол. Выля встрепенулась, Арулечка с невиданной скоростью заплетала косы. Девочки возбужденно галдели, одеваясь; кругом царила предвкушающая суета.
Клима с трудом заставила себя выпрямиться, спустить ноги с кровати и раз-другой провести расческой по волосам. Хорошо, что они никогда не вырастали ниже лопаток — плетение косы, даже самой простой, девушка бы не осилила. Ее глаза закрывались, а голова все норовила склониться на грудь.
— Ты чего? — спросила Выля, заметив неладное.
Обда молча передернула плечами и попыталась надеть вместо куртки штаны. Потом последним усилием воли взяла себя в руки, облачилась в форму и направилась к выходу из спальни. Климу неприятно знобило.
По пути на поле воспитанниц нашла наставница полетов и сказала, что занятий на досках сегодня не будет, дел невпроворот. Поэтому пусть возвращаются в спальню или в зал досуга и ждут там следующего урока. К известию отнеслись положительно, а утро из тревожно-загадочного превратилось в радостное.
Выля обратила внимание, что Клима держится за стену, стараясь казаться незаметной, спрятать слабость от окружающих. Когда ласточки и, в особенности, неугомонная Гулька скрылись за поворотом коридора, Выля потормошила обду.
— Я хочу спать, — хрипло сказала Клима, не поднимая головы. — Не знаю, что со мной, словно заболела.
— Пойдем, я отведу тебя на чердак. Уверена, Тенька что-нибудь придумает.
— Тенька сейчас где-то в Институте, а не на чердаке.
— Я помогу тебе дойти, а потом найду его. Давай, держись за меня, вся шатаешься.
Путь до чердака показался Климе бесконечным мутным сном, полным лестниц и каменных стен. Иногда она засыпала, обвисая на Вылином плече, иногда пыталась бежать, надеясь, что так выйдет быстрее. Выля обращалась с ней, как с раненой, четко по пройденной недавно инструкции. Обда плохо запомнила момент, когда "левая рука" отворила укромную дверь, и путь по узенькой винтовой лестнице, и удивленные глаза Ристинки, желтые, как листья осенью…
— Что с ней?
— Не знаю, — Выля осторожно уложила спящую Климу на мешки. — Тенька давно ушел?
— Пару часов назад.
— Куда, не говорил?
— Представь себе, — бывшая благородная госпожа произнесла это таким тоном, словно делала собеседнице огромное одолжение. — Сказал, первую половину дня у актового зала будет крутиться, потом в столовую перекусить пойдет, а затем по коридорам поблуждает. Больно, говорит, отделка у нас в Институте красивая.
Выля оглянулась и, сжав губы, посмотрела на свою обду. Ту, которой присягала, которой все они этой ночью доверили будущее Принамкского края. В лице ни кровинки, под глазами темные круги, губы побелели. Но дышала Клима ровно, не металась, как в лихорадке и, если бы не замученный вид, сошла за простую спящую.
— Я пойду его искать, — медленно проговорила Выля. — А ты присмотри за ней. Ты же врач, можешь помочь, если что…
— Мы заморочки обд не проходили, — резко сказала Ристинка. — Может, у нее вообще что-нибудь заразное. Надо было в лазарет нести, а ты сюда притащила.
— Об тучу стукнулась?! А если такое только у обд бывает, и они обо всем догадаются?
— Сейчас твоя обда выглядит так, словно много дней не спала, не ела и перетаскивала тяжести. Ну, или начальная стадия бесцветки.
— Чур тебя и твой глупый язык! — плюнула Выля и выбежала с чердака, хлопнув дверью.
Ристинка фыркнула и передернула плечами. Она была благородной госпожой по рождению и умела держать себя в руках. Поэтому ее часто раздражало, когда окружающие позволяли показывать то, что у них на душе. Ристя подсела к Климе и потрогала ее лоб. Теплый. Значит, не бесцветка. При ней тело становится ледяным, а потом белеет. Лишаются цвета волосы и кожа, краснеют карие глаза. Под конец даже кровь из алой превращается в белесую и вязкую, а человек умирает от удушья. Страшная болезнь и малоизученная. Скорее не заразная, чем наоборот, но бывали случаи, когда бесцветка выкашивала целые семьи. Какими только способами ее не пытались лечить, вплоть до проклятого ведского колдовства и благородной сильфийской магии! Врачевательская энциклопедия приводила внушительный список лекарств, которые облегчали участь больного, а иногда и помогали ему выздороветь. Но многие маститые врачи полагали, что все это лишь совпадение. Нет средства от бесцветки, как нет объяснения, отчего порою здоровый и полный жизни человек за неделю истлевал, а иной, слабый и болезненный, держался месяцами или вовсе поправлялся. Бесцветка забирала и бедняков, и богачей, благо все же нечасто. За прошлый год на орденской половине Принамкского края болело сто двенадцать человек, притом тридцать девять выздоровели. Сильфы тоже иногда болели бесцветкой, но лишь старики. И дети от смешанный браков еще ни разу не угасли в юности.