…Примерно в половину восьмого к четырнадцатому корпусу подлетел Юрген: уставший, злой, с прогоревшим за ночь фонарем и руками по локоть в копоти. Он застал Липку на рабочем месте — тот сидел за столом и методично оформлял кипу бумаг на заграничную командировку новой стажерки. Заметив младшего товарища, Костэн иронично ухмыльнулся и спросил:
— Супругу разыскиваешь?
— Всю ночь летал, — буркнул Юра, совершенно не удивляясь, что про его похождения уже известно. Странно, если бы Липка принялся расспрашивать, какого смерча он делает на работе в законный выходной.
— Надо же. Не ожидал от тебя подобной заботливости, особенно после того, что мне понарассказала Даша.
— Она была здесь?
— До утра проспала на крыльце. А потом прилетел я и прогнал ее домой, собирать вещи.
— Она все-таки решила от меня сбежать? — с надеждой уточнил Юра.
— Вот еще! — расхохотался Костэн. — Дарьянэ, скорее, тебя выживет. Она переводится в наш корпус, и в качестве вступительного экзамена я отправляю ее в небольшую командировку.
— В Принамкский край?
— Куда же еще. Поедет как посол, с орденским сопровождением, разузнает, что к чему.
Юрген побледнел.
— Ты с ума сошел? Столько наших послов не вернулось! А если с ней случится плохое?
— Значит, мы будем точно знать, что дело впрямь нечисто, — жестко отрезал Костэн Лэй. — Не тебя же мне посылать. И самому нельзя ехать, все "коллеги" из разведки Ордена в лицо знают. А прочие агенты другими делами заняты. Вот если окажется, что послы пропадают не из-за разбойников, руководство заинтересуется нашим делом и выделит на него больше народу. Пока у меня лишь домыслы. Разбойники Даше не страшны, она все-таки на агента готовилась. Наверняка она вернется и прояснит обстановку.
Юра внимательно посмотрел другу в лицо.
— Ты сейчас меня убеждаешь или себя?
Липка не ответил. Все знали, что у него самая чуткая интуиция в четырнадцатом корпусе. И домыслы почти точь в точь совпадают с фактами.
Из тайной канцелярии Юрген полетел в гости к тестю. Возвращаться в их с Дашей жилище он смысла не видел: наверняка жена еще там, а значит, нового скандала не миновать. Притом отнюдь не по вине супруги. Юргену очень хотелось наговорить стукнутой об тучу истеричке много «доброго» и «вечного», хотя он понимал, чем это обернется. Но язык все равно чесался, и глупо было поддавать себя искушению. Скандалы, даже оправданные, не приносят ничего хорошего.
Утренние ветра выдували из сильфа раздражение и злость, оставляя лишь горький осадок, с которым вполне можно было жить и даже работать. Именно последним Юрген собирался заняться. Он надеялся, что отец Дарьянэ менее проницателен и более разговорчив, чем его собственные родители. По крайней мере, не знает Юру как облупленного.
Лететь пришлось долго, и за это время Юрген успел собраться с мыслями, успокоиться и продумать линию поведения. Прежний дом Даши стоял в довольно глухой местности среди кедровых лесов, вдалеке от центра и воздушных трасс. Строение было небольшое, двухэтажное, если не считать за этаж обширную плоскую крышу, на которой стояло несколько полотняных лежанок разной степени ветхости. Юрген отметил, что Даша до свадьбы жила беднее, чем он.
Что и говорить, пейзаж не впечатлял. Оградка из тонких кольев чуть выше пояса, внизу — полузасохшие на жаре полосочки укропных грядок. Во дворе — щербатая каменная скамья под чахлой дичкой, макушку которой венчала одна-единственная зеленая слива. Словом, обычный сильфийский сад: укроп, скамейка и все, что стараниями хозяев не загнулось на скверной земле. Подставка для досок у входа в дом дешевая и простая, но за ней и ее содержимым явно ухаживали больше, нежели за садом. Юрген поднялся на крыльцо и решительно дернул за веревку, предположительно, от колокольчика. По округе разошелся мелодичный звон. Колокольчик наверняка был непростым, возможно, с дополнениями вроде полых трубочек или стеклянных бусин.
Долго ждать не пришлось, вскоре раздались легкие шаги, которыми отличались все говорящие с ветрами. Дверь без единого скрипа распахнулась, и на пороге появился сильф средних лет. Кудрявые пепельные волосы с проседью были стянуты на затылке в короткий хвостик, худощавую фигуру скрывал длинный домашний халат темно-коричневого цвета.