В здание управы, к слову, такое же темное и обшарпанное, как все вокруг, Клима пошла одна. Соратники остались ждать ее на площади, подпирая с разных сторон грязный фонарный столб. Гера отметил, что когда рядом не стояла излучающая обаяние Клима, город казался и вовсе вымершим.
- Странное тут здание управы, ты заметил? – завел Тенька светскую беседу. Молча ждать скучно, вдобавок вид у друга подавленный. Эх, вот же не умеет человек жить без лишних забот. То ли благородство мешает, то ли академическое образование.
- Нет, – Гера присмотрелся внимательней. – Вроде все привычно. Даже более привычно, чем дома в Фирондо.
Тенька почесал в затылке, а потом просветленно хлопнул в ладоши.
- Точно! Оно же – вылитый ваш Институт по стилю планировки! Интересненько получается...
- Да ну, не может быть...
- А ты присмотрись!
- Это невозможно, – упрямо возразил Гера. – Наш Институт проектировали люди совместно с сильфийскими зодчими, там идет смешение стилей архитектуры, а здесь просто древняя постройка, которую много раз ремонтировали и переделывали.
- Но похоже ведь, – прищурился Тенька. – Тоже смешение стилей. Герка, а что если ваш Институт “смешивали” специально, а тут все произошло естественным путем?
- Что ты хочешь этим сказать?
- А ты не понимаешь? Допустим, первоначально здание построили сильфы. А потом люди на протяжении нескольких столетий переделывали его под себя.
- Но откуда взяться сильфам в центральной части Принамкского края, да еще в столь давние времена?
Тенька пожал плечами, заявив, что современная наука покуда не нашла ответа на сей вопрос. Но все сходится. По-сильфийски большие прямоугольные окна, по-людски остроконечные башенки. Только цвет не белый, как в Институте, а черный. То есть грязный.
Тема светской беседы себя исчерпала, некоторое время друзья стояли молча, а потом Гера спросил:
- Как думаешь, Клима сумеет договориться с градоначальником?
- Скорее да, чем нет.
- Почему? Ведь в Фирондо, как ни крути, мы потерпели неудачу.
- Потому и думаю. Клима не дура поучиться на чужих ошибках, а уж на собственных и подавно. Я не я буду, если у нее после провала в Фирондо еще хоть раз так же сокрушительно не получится уболтать какую-нибудь важную шишку!
...Попасть в обиталище градоначальника города Редима было гораздо проще, чем пробиться к правителю в Фирондо. Достаточно только подняться по обшарпанной каменной лестнице на второй этаж, спросить дорогу у затрапезного вида поломойки и толкнуть массивную деревянную дверь с коваными полосами поперек.
Клима вошла в просторный квадратный зал. Высокий потолок был частично разобран: когда-то на него надстраивали башню. Теперь свод терялся в прогнивших балках и паутине. На каменном полу виднелись разводы от мокрой тряпки. Клима относилась к чистоте вокруг себя равнодушно, но царящая тут грязь ее покоробила.
Единственной точкой жизни и тепла в неприветливом холодном зале был камин. Он горел ровно и жарко, кругом на полу валялись пыльные медвежьи шкуры, а на скамеечке у самой решетки сидел темноволосый мужчина с кочергой в одной руке и бокалом вина в другой. У стены неподалеку выстроилась целая череда бутылок темного стекла. Пили здесь основательно и не один день.
Знакомо.
Мерзко.
Клима приблизилась, подступая сбоку. Градоначальник еще не стар – около тридцати пяти лет – имеет солидную щетину. Явно когда-то брился, но теперь не утруждает себя. Светло-карие глаза запали, кончик носа покраснел.
- По какому поводу пьешь?
Градоначальник вздрогнул и повернулся всем корпусом. Он только сейчас заметил вошедшую.
- Ты кто? – голос был хриплым, простуженным. Или – пропитым.
- Обда Принамского края.
- Смешно. А я – Верховный сильф. Хочешь вина, девочка?
Клима села на шкуру. Она больше не хотела действовать с наскока. Тенька был прав: на чужих ошибках обда училась хорошо, уроки же от собственных и вовсе схватывала на лету.
- Увы, бокал всего один, – градоначальник протянул ей наполовину опустошенный свой, а сам взялся за бутылку, выпуская из рук кочергу. – С тебя тост, девочка!
- Обда Климэн. А тебя как зовут?
Он расхохотался.
- Дурацкий день, дурацкая встреча, дурацкий разговор... Ладно, пусть будет обда. Ты не знаешь моего имени? Мне казалось, его выучила каждая собака.
- Я – не “каждая собака”.
- Фенрес Тамшакан. Главный в этой дыре, – он сделал широкий жест рукой, держащей бутылку, вино плеснуло через край. – Так каков твой тост?
- Выпей за меня. За обду и отечество, – внезапно Клима поняла, что никто прежде не пил в ее честь.
- Неплохо. В стиле горцев, знаешь ли, пить за то, чего нет... А почему ты так упорно называешь себя обдой? Набиваешь цену, а? – Фенрес жадно присосался к горлышку, выгибая синеватую шею.
Клима понаблюдала за этим и решила, что ей не нравится, когда за отечество пьет всякий сброд. Она достала свой маленький кинжал и поднесла к руке. Свою порцию вина даже не пригубила.
- Потому что я и есть обда.
Увидев светящиеся порезы, Фенрес Тамшакан подавился. Судорожно кашляя, отбросил бутылку в сторону (та упала на шкуры, но не пролилась: опустела больше, чем наполовину), пятерней откинул со лба темную сальную челку и пробормотал:
- Так, надо завязывать с выпивкой... Как, говоришь, тебя зовут?
- Климэн Ченара. Обда Принамкского края. А с выпивкой и впрямь завязывай, у меня к тебе дело, а я не терплю пьянчуг.
- Да разве это пьянство? Так, нервы успокоить... Постой, правда что ли обда?! Да это ж как? Я же...
Фенрес задрал рукав, открывая небольшой шрам чуть выше локтя: три вертикальные полосы перечеркивает горизонтальная. Клима впервые видела живое подтверждение Тенькиных рассказов о горцах, которые до сих пор проверяют своих детей на талант. По наитию она накрыла шрам ладонью. Жалкий, омерзительный – но это человек, отмеченный ее знаком. Ее человек, принадлежащий Принамкскому краю и высшим силам до последней капли крови. Значит, человека надо использовать.
Старая отметина растаяла, полыхнув зеленым.
- Вот так. А ты только что принес мне клятву служить.
- Погоди, – Фенрес поднялся и, чуть пошатываясь, вышел из зала.
Его не было довольно долго, но Клима по своему обыкновению не томилась ожиданием, а размышляла. Выводы ей пока не слишком нравились.
Градоначальник вернулся умытый, протрезвевший и даже более-менее причесанный. При виде Климы выражение его лица сделалось задумчивым. Должно быть, Фенрес Тамшакан до последнего надеялся, что обда ему примерещилась с похмелья, а на самом деле он разговаривал с обычной продажной девкой или вовсе с пустотой. Но шрам снова не появился, а Клима не исчезла. Напротив, пересела на скамеечку и демонстративно выплеснула вино из бокала в огонь. Пламя взвилось, загудело. Крепкий, видно, напиток был. Фенрес гибель вина воспринял стоически, поморщился только, но возмущаться не стал. Плюхнулся на шкуру и окинул гостью внимальным взглядом. На сей раз без лишнего ошеломления, трезво, расчетливо. И его глаза бегали. Честные люди так не смотрят. Достаточно умные и удачливые пройдохи – тоже.
- Так значит, это правда? Обда и впрямь вернулась, а не посходили с ума рыночные торговки вместе с половиной мелких купцов?
- Как видишь.
- И что же ты забыла в этой дыре? Или за годы войны обды настолько обмельчали, что и Редим за столицу сойдет?
- Ты, я гляжу, далеко не в восторге от этого места, – холодно отметила Клима.
- А чему мне восторгаться? – неожиданно озлобился градоначальник. – Да ты знаешь, кто я? Да ты знаешь, кем я был в Западногорске?! Какие поклоны мне бил весь этот сброд, какие пышные балы гуляли на мое золото! Вино лилось рекой – не эта кислятина, а настоящее, горское! Все, все пошло прахом...