- Интересненько это у нее получается, – согласился Тенька. – А кто такая Налина?
Гера умолк, внимательно глядя на друга.
- С тобой точно все хорошо?
- Да. Я даже встать могу, но мне почему-то запрещают.
- А кто тебе запрещает? – как у маленького, переспросил Гера.
- Сударыня... – Тенька только сейчас понял, что не знает ее имени. – Так это и есть Налина?
- Вы же с ней знакомились, еще раньше! Ты раз десять у нее имя переспросил, и это только при мне!
- Не помню…
- Налина Делей, – встревоженно подсказал Гера. – Эх, ты! Она же тебя все это время выхаживала.
- Я ее лицо помню, а имя – нет, – Тенька покрутил в руках очередной пряник и положил обратно. Больше не лезло. – Она врач?
- Ее все колдуньей зовут.
- Колдунья, которая использует свой дар, чтобы лечить? – оживился Тенька, даже приподнимаясь на подушках. – Интересненько это получается! А что еще ты про нее знаешь?
- Я слышал из разговоров, что у нее написаны несколько книг. Но лучше сам спроси, я в колдовских делах ничего не понимаю. А еще Налина Делей член ведской думы, потомок древнейшего рода первых последователей обды и жена Эдамора Карея.
Орденский город Кайнис занимал особое положение. Он лежал достаточно близко к границе, но, в отличие от многострадального Гарлея, уже лет триста не сдавался врагу. Это была самая настоящая крепость: с глубоким рвом, на дне которого скалили зубы острые колья, с прекрасно укрепленными высокими стенами и массивными воротами, которые большую часть времени стояли запертыми на здоровенный засов. В Кайнисе жили по большей части военные, хотя по орденскую его сторону раскинулись мирные села и поля.
Ближе всего к стенам стояли казармы, они образовывали еще одно плотное кольцо вокруг центральной части, где вдоль узких улочек громоздились маленькие домики мирных жителей и командного состава. В центре находилось несколько купеческих домов и хорошо укрепленная цитадель. В ней хранились орденские документы, жил местный благородный господин с супругой и тремя детьми, а также размещались на постой важные гости из столицы.
Наргелиса могла бы гордиться отведенной ей комнатой – чистой, просторной, с окнами на вымощенный камнями внутренний двор без единого деревца. Вдобавок, комнату украшал превосходный письменный стол.
Но в непогожее мартовское утро госпожа Наргелиса не думала о мелких бытовых радостях. Перед ней навытяжку стоял человек, одетый в немаркие болотные цвета. Силуэт этого человека уже не раз преследовал в кошмарах юную и впечатлительную Лернэ.
- Ознакомился? – ледяным тоном спросила Наргелиса, обеими руками облокотившись на столешницу.
Человек кивнул, медленно кладя обратно распечатанное письмо, а потом уточнил:
- Сильфы точно не солгали?
- Наши собственные разведчики, вернувшиеся после тебя, подтвердили, – процедила Наргелиса. – Без обды вся кампания потеряла бы смысл. Скажи мне теперь, как обда может собираться на штурм Фирондо, если она мертва?
- Не могу знать, госпожа Наргелиса, – убийца переступил с ноги на ногу. – Я все сделал. Совершенно точно.
- Как выглядела девица, которую ты убил?
- Согласно описанию: высокая, светловолосая, сильфийские черты лица…
Наргелиса со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
- Сильфийские?! Когда я такое говорила?
- В описании было: длинный нос, большие глаза.
- У той девицы нос длинный был?
- Да уж не «зернышко». Хотя, я и подлиннее видел.
- Болван! – она стукнула кулаком по столу. – Я говорила им, что нельзя экономить на художниках! Если бы ты знал этот растреклятый носище, то не сказал бы, что бывают длиннее!
- Но я уверен, это была не простая девица. Она изошла на туман, только одежда осталась. Люди так не умирают.
- Трижды болван! – вскричала Наргелиса. – Обда, что бы там ей ни приписывали слухи, обычный человек, а от людей остаются тела! Убита, должно быть, какая-то посторонняя сильфида, тридцать четыре смерча ей в зад! Эти сильфы явно продолжали вертеться вокруг обды, и моли теперь высшие силы, чтобы они отвернулись от нее, а нам не предъявили обвинения!
- Я ничего не знал о сильфах, госпожа, – парировал убийца. – Если бы меня предупредили…
- Сильфы не отчитываются нашей разведке о своих похождениях, – бросила Наргелиса, не уточняя, что зимой эти сведения вовсе были секретными и не подлежали разглашению всяким рядовым исполнителям. – Ступай прочь и не попадайся мне на глаза!
Убийце не надо было приказывать дважды. Больше всего на свете ему хотелось послать эту истеричную девчонку к крокозябрам, чтобы не орала на него и не обвиняла в чужих огрехах. Лучше надо было составлять описание и не утаивать ничего важного. И правда, нарисовать нормальный портрет новой обды, а не выдавать картинку с лицом неизвестной женщины, над личностью которой сломали головы лучшие умы Ордена. Но, конечно, Наргелису не пошлешь. Сама госпожа разведчица пока никто, и руки коротки подсечь ему крылья, но ведь все знают, с кем она спит и кому составляет отчеты.
Оставшись в одиночестве, Нагрелиса медленно опустилась на стул и стиснула пальцами ноющие виски. Она была в бешенстве. Люди Ордена сколько угодно могли грозить сильфам разрывами всех договоров, но по последним подсчетам благополучие «воробушков» протянет еще лет десять, а Орден с его старыми досками и допотопными тяжеловиками разобьют в ближайший год.
Наргелиса, воспитанная в лучших традициях Института, любила свою родину, искренне желала Ордену победы и с детства была приучена считать обду наибольшим из зол. Теперь же это зло стало реальным и начало показывать зубы.
Последние месяцы Наргелисе не везло. Они с Лавьясом торчали в Кайнисе уже второй месяц, но дело по розыску предателей так и не сдвинулось с мертвой точки. Оба чуяли, что цель близко: кто-то распускал по казармам крамольные слухи, отмороженного (во всех смыслах) веда или его труп так и не нашли, хотя прочесали все окрестные леса. Наргелиса и Лавьяс уже разнюхали, как выглядит тайный знак обды, который на пальцах показывают друг другу преступники. Даже нашелся свидетель – мальчишка, торгующий пирожками. Он уверял, что видел, как солдаты на рыночной площади скрещивали пальцы в таком жесте. Только вот солдат ни описать толком, ни опознать не смог – метель была, все закутанные. Однажды везунчику Лавьясу удалось лично поймать человека, который пытался перебежать к ведам. Им оказался какой-то сумасшедший, называющий себя потомком древнего рода и считающий служение новой обде целью своей жизни. У него были сообщники в городе, которые и взялись провести его за линию границы в обход постов. Но не успели обрадованные удачей разведчики выбить из пленника мало-мальски ценные сведения, как «потомка древнего рода» выкрали прямо из запертой камеры, и больше его никто не видел.
Мрачные мысли Наргелисы были прерваны звуком открывающейся двери.
Вошла стройная серьезная девушка в военной форме.
- Вы меня звали, госпожа?
Наргелиса глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться. Как ни хочется рвать и метать, надо мыслить хладнокровно и действовать разумно.
- Да, я звала тебя, Вылена Сунар. Выбери из вашего корпуса ласточек потолковее, пусть этой ночью слетают на разведку вглубь ведского тыла. Есть сведения, что противник в ближайшее время начнет наступать.
- Будет исполнено, госпожа Наргелиса, – девушка замялась, но потом осторожно спросила: – А правду ли говорят, что теперь нам воевать не с ведами, а с обдой?
- Кто говорит? – резко переспросила Наргелиса.
Вылена только руками развела. Все говорят. Разве за язык поймаешь?
- Воевать мы будем с людьми, – отрезала Наргелиса после недолгого молчания. – С людьми, которые ненавидят Орден и порядок. И не важно, как себя обзывают их беззаконные вожди.
- Да, госпожа. Я так и передам своим.
- А если при тебе говорить начнут – хватай болтунов и сюда, – не удержавшись, Наргелиса снова потерла виски.
- Тяжело? – тихо спросила девушка. Не по-военному.
- Всем тяжело, – проворчала Наргелиса.
- На границе сейчас тихо, – пояснила Вылена Сунар. – А всякий неглупый человек знает, что если тихо на границе, то в кабинетах сражаются умы.