- Что же ты, такая умная, на политика не пошла?
- В небе тоже нужен ум. Вы, разведка, не одержите победу с глупыми командирами.
Это был не первый их разговор подобного рода. С довольно молодой, но сообразительной помощницей командующего одним из летных корпусов Наргелиса сошлась с первых недель жизни в Кайнисе. Это не было дружбой или приятельством – просто редкие беседы на неуставные темы. Иногда Наргелисе казалось, будто она видит в этой девушке родственную душу. Прорвавшуюся в руководство из низов, очень уставшую, набившую порядочно шишек, но все еще готовую побороться за место под солнцем.
- Ступай, Выля, попутного ветра. Я жду результаты разведки.
- И тебе попутного ветра, госпожа, – ответила Выля, мысленно скрещивая пальцы.
Гера приоткрыл дверь и тихонько вошел в зал, где прежде заседала ведская дума, а ныне проводились совещания обды. Больше это помещение не напоминало театр: лавки убрали, вместо одинокого кресла поставили длинный стол, за которым теперь и заседали совещающиеся. Вдоль колонн висели золотистые флаги с гербом обды, а у стен толпилось несколько десятков тех, кто в совещании не участвовал, но имел право и желание послушать. Гера сегодня оказался среди них – Клима проводила не военный совет, а хозяйственный.
Она занимала место во главе стола – закрытое белое платье с алой пелериной под горло, на волосах аккуратная сеточка, на лице ни пятнышка, глаза блестят – и никого другого на ее месте представить не получалось. Словно Клима сидела здесь всегда. И теперь нелепыми казались воспоминания, где она была растрепанной девочкой в мешковатой горчично-желтой форме, или в платке стояла у печи, согревая у огня красные от мороза ладони, или измазанная грязью и чужой кровью вгрызалась в яблоко на темном чердаке.
- Страна пребывает на грани разрухи, моя обда, – со степенным видом докладывал Артасий Сефинтопала, то и дело бросая хитроватые взгляды на своего коллегу, градоначальника Западногорска и главу совета знатных семей. – Только начало весны, а уже можно говорить о неурожае: некому пахать и сеять, мужчины либо в армии, либо убиты, многие женщины тоже подались воевать. Конечно, это суровая необходимость перед грядущим наступлением, но мало будет проку, если к концу лета это наступление захлебнется от голода. Я предлагаю обложить дополнительным налогом земли предгорий. Горцы не подлежат обязательному призыву в нашу армию, на плато и в долинах издавна выращивают лучшие сорта ячменя. И падежа скота у них не было уже много десятилетий.
- По-твоему, самое время ему случиться? – сердито перебил Сефинтопалу градоначальник Западногорска. – Мы бережем наш скот и кормим вволю, поэтому и не знаем в нем недостатка. А если отдадим часть ячменя, то мора не миновать! Моя обда, – тон из сердитого сделался мягким, почти ласковым, – не слушай, что говорят тебе о горах люди с равнин. Лучшие колдуны и воины наших мест издавна уходили воевать на границу. А сейчас все наше войско в твоем распоряжении, и у нас точно так же некому пахать и сеять. Забери у нас зерно – падет скот, которому станет нечего есть, ведь урожай уходит не только на пищу людям. Не станет скота – мы лишимся молока и мяса, а еще сыров, которые так любят на равнине. Оглянись лучше по сторонам, моя обда: амбары Фирондо и близлежащих городов ломятся от припасов, ведь сюда свозят все лучшее, что есть на ведских землях. И часто припасы настолько велики и продаются так дорого, что сгнивают в хранилищах. Столичные купцы не платят налогов товарами, лишь золотом по количеству проданного – и это совершенно зря.
- Всем известно, что большую часть столичных купцов составляют выходцы с гор, – парировал Сефинтопала. – Моя обда, если чьи амбары ломятся от продовольствия, то именно горские…
- Достаточно, – сухо оборвала обоих Клима. – Цены на зерно и впрямь неоправданно высоки. Повелеваю на ближайшие пять лет снять налог золотом с купцов, продающих зерно. Вместо этого назначить им утроенный налог товаром. Полученное зерно не хранить, а продавать по прошлогодним ценам. На вырученные деньги покупать зерно у южных и горских земледельцев и перепродавать здесь.
- Будет бунт, – посулил представитель купечества. – Многие разорятся.
Клима окинула его острым взглядом.
- Тех, кто устанавливает цены на зерно – мало. Голодных людей в моей стране – много. Бунта не будет. Разорившиеся пусть приходят сюда и начинают торговать от моего имени и по моим ценам. Что до тех, кого и это не устроит, – она сделала короткую паузу и продолжила буднично: – В топорах и веревках недостатка пока нет.
После прозрачного намека в зале сделалось тихо и прохладно. Ни один ведский правитель доселе не решался перехватить у торговцев право диктовать цены на зерно. От силы – пожурить за неимоверную дороговизну. Шаг оценили, но одобрить пока опасались.
Гера заметил Ивьяра Напасенталу и протолкался к нему. Они не виделись со дня осады Фирондо.
- Я думал, ты на границе, – заметил Ивьяр Напасентала после взаимных приветствий.
- Уже вернулся.
- Так быстро? – лишь немногие посвященные знали, что у обды есть настоящая сильфийская доска, да еще и не последней модели.
- Со мной ездил Эдамор Карей, – объяснение для непосвященных было припасено заранее. После недавнего фокуса с молниями даже образованные колдуны могли поверить во все, что угодно.
За столом как раз продолжилось обсуждение, по залу пополз мерный гул – самое время тихо поговорить и обсудить новости.
Ивьяр понимающе кивнул.
- Сейчас колдовство на взлете. Кругом все словно сошли с ума, только и говорят об укрощении молний и старинных секретах эпохи обд. Хотя Тенька заявляет, что это полностью его изобретение.
- Можно верить, – посоветовал Гера. – В своем любимом деле Тенька всегда безукоризненно честен. А ты часто навещаешь его?
- Нет, совсем редко. Очень много дел. Сейчас я заведую почтой совета знатных семей – пересылаю письма, составляю для всех отчеты о происходящем в столице, передаю распоряжения нашего градоначальника. Поэтому мне постоянно нужно быть на виду и в курсе событий. Это очень утомительно, и совсем не остается времени кого-то навещать. Хотя, я бы не отказался побеседовать с Тенькой лишних пару часов. Никогда бы не подумал, что у него такое блестящее образование. И вызывает уважение, что оно получено почти без учителей.
- Целеустремленности Теньке не занимать, – согласился Гера, гордый за друга.
- Ну а ты, наверное, целыми днями у него пропадаешь, – предположил Ивьяр.
Гера покачал головой.
- У Теньки сейчас нельзя пропадать целыми днями. Ему велят много спать и не переутомляться, поэтому навещать его можно недолго. Да и мне тоже некогда.
- На тебя все-таки повесили армию?
- Не повесили, а доверили, – серьезно поправил Гера. – У меня много помощников и заместителей, иначе пришлось бы разорваться. Сейчас надо собрать воедино гарнизоны городов, ополчение обды, вашу горскую армию, назначить новых командиров, распределить и подсчитать силы, устранить разногласия… Ты знаешь, что ваша армия не хочет повиноваться командованию с равнины?
- Да, есть такое, – признал горец. – Многие из нас служат здесь, но если собирается воинская элита, то подчиняется она только нашему совету старейшин. Впрочем, – он вздохнул, – с новой обдой их воля долго не продержится.
Гера приумолк: в этот момент Клима заявляла Сефинтопале и западногорскому градоначальнику, что обкладывает обоих дополнительным, хотя вдвое меньшим налогом, и пусть только попробуют не собрать его к назначенному сроку. А если нечем платить, пусть, вон, занимают у представителя купечества – главного монополиста цен на зерно. И казначею нечего ухмыляться: от него требуется прогноз доходов и расходов на время военной кампании, расчет неприкосновенного запаса и смета на ремонт в хранилище, зайти ведь туда страшно. Ощущение, что со времен предыдущей обды стены не белили. А сударь ответственный эконом пусть не бормочет о рушении прежних традиций. Обда пришла не для того, чтобы вернуть все, как было пятьсот лет назад. На то и обда, чтобы вести страну вперед, к миру и процветанию. И не отсохнет рука у казначея, если он лишний раз побелит стены, традиционно заплесневелые.