Клима опасливо отодвинулась и негромко заметила:
- Кажется, он все-таки стукнулся об тучу.
- Тебя бы так уложить на недельку-другую, моя злокозненная обда! – немедленно отреагировал Тенька.
Клима поразмыслила и придвинулась обратно.
Рассказывать изнывающему от скуки Теньке, как они все нынче заняты, было бы просто жестоко, поэтому Гера ограничился общими новостями – что поделывают горцы, какое становится лицо у Сефинтопалы всякий раз, когда присутствующая тут Клима начинает его строить, и сколь сокрушительное поражение третьего дня нанесли веды орденцам на границе.
- Все получилось в точности, как было задумано, – рассказывал Гера. – В Ордене ждали нашего наступления, но не так рано. Наши провернули несколько удачных операций и ввели в заблуждение разведку противника – в итоге та донесла, будто веды отозвали с границы часть войск. Дальше орденцы перешли в наступление, их пропустили глубже и окружили. Сейчас одни в плену, другие с большими потерями пытается пробиться к своим. Но пленных больше. Скоро Клима поедет на границу и постарается сманить их к себе.
- Некоторых и сманивать не придется, – добавила Клима.
- Я не все знаю? – насторожился Гера.
Клима кивнула. Она поставила свой стул спинкой вперед и теперь сидела, обхватив ее руками.
- Тебе не докладываются высшие чины разведки.
- Сейчас мы услышим интересненькую государственную тайну, – посулил Тенька.
- У ведов не получилось бы так легко ввести Орден в заблуждение, если бы в орденских войсках не продолжала действовать моя институтская организация.
- Так значит, ты с ними связалась? – выдохнул Гера. – А Выля? Ты знаешь, что с Вылей?
- Она передала мне письмо, – Клима улыбнулась. Чем больше проходило времени, тем теплее вспоминался ей Институт, одногодницы ласточки и полудетские подпольные дела. Обда Принамкского края, как и многие выпускники до нее, навсегда сохранила в памяти сияющую белоколонную громаду, почти игрушечную жизнь в ее стенах и ни с чем не сравнимое ощущение дома. Там – тайник в кровати, лекции по истории и политике, споры на чердаке, тайные встречи в сарае, наставницы и наставники, первое время кажущиеся недостижимо взрослыми.
- Что пишет? – Гера подался вперед. – Наша организация в Институте жива?
- Выля точно не знает, но когда она выпускалась, организацию никто не раскрыл. Выля оставила там преемника. Он был на седьмом году политического – сейчас уже на девятом.
- А чем Выля сейчас занимается?
- Служит в летном корпусе полевой разведки. Под ее началом – Лейша Вый. Там же, в гарнизоне Кайниса – Нелька, Вапра, Кезар, многие другие. Можно сказать, Кайнис почти наш. Оттуда они вербуют новых сторонников, поддерживают прежних. Мало того, в Кайнисе объявилась наша бывшая наставница дипломатических искусств.
- Неужели и она вступила в организацию? – воскликнул Гера.
- Нет, она занимается тем же самым – шпионит на Орден. И здорово мешает, но пока все в порядке. Письмо очень длинное, мелким почерком, стратегические сведения вперемешку с личным. Про Теньку спрашивает, пишет, что скучает.
Тенька не обрадовался, а наоборот притих. Гера глянул на него с неодобрением, но промолчал. Больной все-таки. Да и сказано было уже достаточно.
- Что ты ей ответила?
- Я не стала писать ответ. Слишком опасно. При случае надо будет отправить к ней гонца, чтобы передал все на словах. Теперь у меня есть подходящие люди.
- А тайну портретика вы раскрыли? – поинтересовался Тенька, которого этот вопрос занимал куда больше, чем Выля.
- Какого портретика? – не понял Гера.
- Двух, – поправила Клима. – Один был у моего несостоявшегося убийцы, а другой у Эдамора Карея.
- И кто там изображен? – Тенька едва ли не привстал.
Клима с сожалением развела руками.
- Не до того было, и у меня их нет.
- Они в моей сумке, которая сейчас крокозябры знают где, – колдун откинулся на подушку. – Эх, вы! У вас целый Эдамор Карей под рукой, а вы не удосужились разузнать.
- Я знаю, где твоя сумка, – вмешался Гера. – Она, целая и невредимая, сейчас лежит в моей комнате.
- Так неси! – Тенька снова приподнял голову.
И именно в этот момент от дверей раздалось:
- Куда вы собрались нести и что? Юное дарование, немедленно лежать!
- Я лежу, – со вздохом сообщил Тенька.
Все трое еще не успели близко познакомиться с Налиной Делей, но уже знали, что какая бы кругом ни творилась каша, жена Эдамора Карея остается неколебимым островком спокойствия и здравомыслия, при этом призывая к тому же окружающих. Вот и сейчас сударыня Налина все так же заплетала волосы в две толстые косы, не трепетала перед обдой и активно следила за порядком.
- Ты вертишься, как уж на сковородке, – безапелляционно сообщила она, подходя к кровати и тщательно поправляя свесившееся до пола одеяло. – Еще и указания какие-то раздаешь.
- Тенька попросил меня принести его вещи, – объяснил Гера.
- Никаких вещей, пока я не разрешу!
- Ну вот, уже и вещи – «нельзя», – проворчал Тенька.
- Мы можем обойтись без них, – сказала Клима. – Налина, ты знаешь, чей портретик носил при себе Эдамор Карей?
- На твой не похож, – добавил Тенька.
- С меня не писали портретов, – отмахнулась Налина. – А тот какой был? Маленький, не больше ладони, старый и в тонкой рамочке, да?
Все трое закивали.
- Прежде этот портретик принадлежал моему отцу, – Налина присела, осторожно вытащила из-под Тенькиной головы подушку и принялась взбивать. – Отец подарил его Эдамору, когда мы поженились. Эдька часто мотался на границу, а этот портрет по нашему семейному поверью притягивал удачу.
- Но кто на нем изображен? – Клима подалась вперед.
- Не знаю, – тщательно взбитая подушка была возвращена на место. – Отцу портрет достался от его товарища. Вроде бы это копия какой-то исторической реликвии.
- А этого товарища можно найти? – заинтересовался Гера.
- Нельзя, – Налина пожала плечами. – Он давно умер. Знаю, его дочь живет где-то на юге, в Рыжей крепости, а внук лет двадцать назад сгинул на орденской стороне. Вся их семья была одержима идеей, что обда вернется, если ее хорошенько поискать.
- Меня никто не находил, – отметила Клима.
- Как знать, девочка моя. Ведь почему-то родилась ты именно сейчас, а не на сто лет назад-вперед. Так, а давно ли ты обедала? По лицу вижу, что еще вчера! Немедленно марш на кухню, и пускай тебе подадут жирную мясную похлебку. Мальчик мой, проводи свою обду и сам хорошенько подкрепись.
- Но мы пришли проведать Теньку, – попытался возразить Гера.
- А юному дарованию пора спать! – отрезала Налина.
Тенька картинно изобразил пальцами собственное повешение. Колдунья изобразила, что дает ему подзатыльник. Потом решительно встала и – обда с «правой рукой» сами не заметили, как очутились в коридоре по ту сторону двери.
- Идите-идите, – повторила Налина. – Навестите завтра, сегодня больше не стоит, он проспит до утра.
- Почему Теньке нельзя вставать и надо столько спать? – не удержался Гера от вопроса. – Он ведь прекрасно себя чувствует. И на стенку со скуки лезет.
Налина Делей оглянулась на прикрытую дверь и покачала головой.
- Мальчик мой, его ударила молния. Там половина нутра всмятку, особенно ближе к голове. Я не понимаю, как он выжил, да еще остался при своем уме. Если ваш Тенька сейчас встанет, то сделает от силы пару шагов, а потом точно свалится замертво.
Гера изменился в лице.
- Он знает?
- Конечно, знает, – буднично ответила Налина. – Ничего, организм живучий, хоть и недокормленный, как вы все. Вот уж дети мои, дети… Через месяц-другой поставим на ноги.
Гере подумалось, что по прошествии этого времени исстрадавшийся от бездействия Тенька и впрямь научится бегать по стенам. Как заправский таракан.
Было раннее апрельское утро. В Фирондо шел дождь, и темные мостовые блестели от ливня. Редкие капли залетали в окно вместе с прохладой и свежестью, пропитанной запахом зацветающих груш. Шум дождя почти заглушал ненавязчивое тиканье точных механических часов. Тихонько и уютно потрескивал огонь в маленькой комнатной жаровенке.