– Он сказал, что отомстит… – продолжала владелица торговой фирмы «Галина». – И за Бориса Петровича и за сгоревшие КАМАЗы с «Миленой»!
– А КАМАЗы тут причем?
– Ну, он думает, что это ты их поджег!
– Не трогал я его КАМАЗы! – повысил голос владелец ликероводки.
– А Чечулин думает, что трогал! Что же они сами по себе горят, что ли?… Мне сказали, час назад еще один сгорел… Тут вот прямо, в хозяйственном дворе…
– Димыч, ты понимаешь, что-нибудь? – повернулся Карабанов к соседу.
– Не понимаю, Марат Матвеевич… – встревоженным голосом отозвался начальник службы безопасности ликероводочного завода. – Галя, ну вот как на духу тебе говорю: это – не мы! Чем хочешь, поклянусь!
– Да, что мне с ваших клятв! – раздраженно произнесла женщина. – Вам хорошо! Вы – мужчины! А мне что делать? У меня дома мама и дочка! А Чечулин – он же ненормальный! Когда смотрит, аж мурашки по телу бегут! Он в тюрьме сидел! От него всего можно ожидать! Он ведь, наверное, и меня подозревает!
– Да брось ты, Галина, горячку пороть! – шлепнул ладонью по столу Карабанов. – Если со мной или с тобой что-нибудь случится, милиция сразу же поймет, чьих это рук дело… Что же он, дурак, что ли?
– Дурак, не дурак, а бешеный, это уж точно! – мрачно отозвалась Галина.
Собеседники помолчали.
– Ладно, Галя, я вот что предлагаю… – решительно произнес Карабанов. – Я сегодня с Чечулиным встречусь и поговорю… Что же, умные люди все выяснить не смогут, что ли? А сейчас давай на этом закончим… Идет?
Женщина кивнула гладко причесанной головой.
– Ты, Галина, посиди, коньячку выпей, успокойся, а мы с Димычем пойдем! У нас сегодня еще дел – выше крыши!
Мужчины поднялись и покинули заведение, названное в честь находящегося на территории Абхазии морского мыса.
Да, сказал себе Ефим, зашевелилась, зашуршала прежде тихая Колосовка. Да, ведь и есть от чего.
Сквозь вентиляционную решетку он увидел: Галина Васильевна подозвала официантку и сделала заказ.
6. Кофе с пирожными
– Слушай, Володя, пойду-ка я с Галиной поздороваюсь. А то узнает, что я в Колосовке, обидится еще… Бабы они, знаешь, какие!.. – обратился к коменданту Ефим.
– Знаю. – заверил тот. – Иди! Я у себя на башне буду или в хозяйственном дворе. Ключ знаешь, где!
Галину Стороженко он застал за кофе с заварными пирожными.
Выглядела она хорошо. Конечно, несколько располнела, но это ее не портило. Черные и блестящие, без единой сединки волосы были стянуты в тяжелый узел на затылке. Карие малороссийские глаза – полны светом жизненной удачи. Ни испуга, ни особой озабоченности на ее круглом лице Ефим не заметил.
– Ефим! – воскликнула она. – А мне Городовиков говорил, ты только через неделю приедешь! Ну, садись, кофе попьем!
Майор опустился на стул.
– Ты, смотрю, Галя, все хорошеешь! – польстил Галине хитрый майор.
– Да, ну! Скажешь тоже! – с удовольствием возразила она.
– Правда! – заверил майор. – А как твоя коммерция движется?
– Да, жаловаться не на что! Неплохо идет! Тьфу-тьфу! – Галина постучала кончиками пальцев по столу. – Вот новый магазин в Москаленках открыла!
– Молодец! А как у вас тут вообще в Колосовке дела? – небрежным тоном спросил Ефим.
– Да так, в основном, все по-старому… Правда, Сабаталинская «Флора» с Карабановым сцепились!… Не на жизнь, а на смерть! Да, ты, наверное, и сам знаешь!
– Ну, так, в общих чертах… – ответил майор.
– Прямо война! – Галя округлила свои карие малороссийские очи. – КАМАЗы с «Миленой» горят! Я слышала, – женщина понизила голос, – будто Карабанов Сабаталина отравил… чуть не до смерти!
– Вот дела! – удивленно приподнял брови майор. – А его что, – отравили?
– Ну, я точно не знаю… Говорят. – пожала плечами женщина.
К столику подошла молоденькая официантка с большим розовым бантом в волосах.
– Здравствуйте, дядя Ефим! Что будете заказывать? – весело спросила она.
Майор удивился: «Кому это я тут дядей прихожусь? Нет у меня в Колосовске ни племянников, ни племянниц…» Он всмотрелся в юную мордашку со вздернутым носиком.
– Вы меня не узнаете? – заулыбалась официантка. – Я же Лена Боровских. Моя мама в Институте работала, в третьей лаборатории… Помните, вы помогали мне задачки по алгебре решать? Ну, мы еще колбу разбили?
Ефим напряг память, сотрудницу института Боровских как будто вспомнил, а вот ее дочку нет.
– А! Вспомнил! – тем не менее, сказал он. – Ну, ты и выросла! Какой симпатичной стала! Красавица прямо! Принеси-ка мне двойной черный кофе в маленькой чашечке.
– Сейчас сделаю, дядя Ефим! – упорхнула к стойке выросшая дочка бывшего старшего научного сотрудника Нины Ивановны Боровских.
Майор наморщил лоб, будто припоминая чьи-то слова.
– А мне вот кто-то сказал, что Сабаталину Контрибутов угрожал… И чуть ли не при тебе это было?
– Контрибутов? Вика? – изобразила удивление Галина.
– Ну, да.
– Ой, мало ли что Вика скажет! – всплеснула она руками. – Может быть, и говорил что-нибудь… И что? Кто он такой? То ли сторож, то ли вахтер! Что он может-то? Смешно даже!
«Однако, сам Борис Петрович почему-то совсем не смеялся, а даже не поленился в милицию заявление отнести…» – подумал Ефим, а вслух произнес:
– Так, думаешь, это Карабанов Бориса Петровича в больницу отправил?
– Я знать этого не могу, но вполне возможно…
– А чего ж Сабаталин с Карабановым не поделили? – спросил он.
– Ну, как чего? – ответила Галина. – Не поделили, что народ пить будет! Карабановскую водку, или Сабаталинскую «Милену»… Средство для ванн стало побеждать, вот Карабанов и обозлился…
– Да, вот тебе и тихая Колосовка! – покачал головой Мимикьянов. – Ну, надеюсь, тебя-то эта война не касается?
– Ну, меня-то нет… А все равно неприятно!
Симпатичная официантка принесла кофе. Ефим сделал первый, как всегда, самый вкусный глоток.
Галина вытянула из-под стола свои ноги в светлых чулках и разместила их так, чтобы они оказались в поле зрения собеседника. Ноги внимания, бесспорно, заслуживали.
– Ты где жить будешь? – искоса взглянула женщина на Ефима. – У Городовикова?
– Ну, да. Как всегда. У него же дом пустой стоит.
– Слушай, Ефим, а ты за то время, что я тебя не видела, не женился случайно, а?
– Нет, Галя.
– А что так?
– По одной дивчине скучаю, да меня она знать не хочет… – вздохнул майор.
– Это, кто ж такая? – заинтересовалась женщина.
– В Колосовке живет. Одну торговую фирму возглавляет…
– Это ты про меня, что ли, говоришь? – покачала головой Галина. – Можно подумать! Чего ж ты меня замуж не звал?
– Не считаю пока себя готовым к такому шагу! – с серьезным видом произнес заготовленную чепуху майор.
Ответ Галине не понравился.
– Ну, смотри! Как бы поздно не оказалось! У дивчины ведь могут и другие ухажеры образоваться. Она – дама не из последних… Не дурнушка там какая-нибудь! Да и приданное многих интересует. – делая вид, что улыбается, произнесла хозяйка фирмы «Галина».
– Я подумаю! – заверил майор.
– Думай. Только не очень долго. – с появившейся льдинкой в голосе произнесла женщина.
Ефим вспомнил, как они с Галиной Стороженко стояли на виадуке три года назад.
Институт умирал.
Уже работала ликвидационная комиссия. Большая часть лабораторий была опечатана. Сотрудники слонялись по бесконечным коридорам с растерянными лицами. А в воздухе по утрам пахло близкой осенью, и на черные крыши пролетающих под виадуком вагонов август клеил яркие желтые листья.
– Не могу представить себе, что Института нет… – говорила Галина. – Умом-то понимаю, а Колосовку без Института представить не могу…
Мимикьянов тоже не мог. Он с детства, как, наверное, и любой городской мальчишка знал о его существовании.
Ефим родился и вырос в областном центре, но и там почтовый адрес: «Колосовка – 17», за которым скрывался Институт волновых явлений, без запинки произносил каждый мальчишка. А, когда он сам после возвращения из Москвы стал работать в Колосовке, Институт вообще стал казаться ему целым миром. Таким же сложным, как и Мир Большой, и таким же вечным.