Дело Иллария Лукашевича и его сообщников слушал военный трибунал Прикарпатского военного округа. На суде был зачитан страшный документ — акт судебно-медицинской экспертизы.
«Смерть Ярослава Галана наступила от одиннадцати рубленых ран головы, сопровождающихся нарушением целости костей черепа и повреждением правого большого полушария мозга и мозжечка... Десять из указанных ран, каждая в отдельности, являлись смертельными, и лишь одна рана в области левого теменного бугра захватывала только мягкие ткани... Удары убийцей были нанесены Га-лану сзади...»
Да, они так его ненавидели, что продолжали убивать его уже мертвого.
Денис Лукашевич признался на суде:
— Будучи сам, как священник греко-католической церкви, реакционно-националистически настроен, я в таком же духе воспитывал и своих сыновей... Их националистические убеждения и враждебное отношение к советской власти в известной степени являются результатом моего влияния.
С раннего детства три брата Лукашевичи слышат в семейном кругу рассказы о мнимых подвигах их дальнего родственника, который сперва убил по заданию ОУН комиссара польской полиции, а затем участвовал в нападении на почту в местечке Городок, на пути из Львова в Перемышль. Двенадцать украинских националистов, обученные, вооруженные и сагитированные тогдашним соратником Степана Бандеры Мыколой Лебидем, по кличке «Марко Проклятый», среди бела дня ворвались в здание почты и открыли огонь по почтовым служащим и посетителям.
Было ранено восемь человек, один из которых на следующий день скончался. Два националиста, в том числе и дальний родственник Лукашевичей, погибли от случайных пуль своих же боевиков, которые стреляли наобум, не целясь. Итог этого бессмысленного террористического акта был мизерный — 3200 злотых, захваченных в кассе. Но, несмотря ни на что, вся эта история была окружена в семье Лукашевичей ореолом романтики.
— Да, я был доволен, когда летом 1941 года немцы оккупировали Западную Украину, я встречал их с цветами,— говорил на суде Денис Лукашевич.— Начиная с 1945 года и до самого ареста я вместе с церковным старостой передавал для нужд подполья ОУН деньги из церковной кассы. Я дал указание старосте приходовать только часть средств, поступающих в кассу.
Денис Лукашевич сообщил еще одну существенную деталь, дорисовывающую облик украинского национализма:
— Прибывший ко мне в дом вместе с Иваном Гринчишииым участник оуновского подполья Евген беседовал в основном с моими сыновьями. Он говорил, что оуновское подполье придает серьезное значение работе среди молодежи, считая ее главным своим резервом, и хочет, чтобы молодежь поступала в советские высшие учебные заведения, чтобы ОУН имела в будущем свои кадры специалистов. Евген пояснил: война между Америкой и Советским Союзом неизбежна, притом очень скоро. В итоге этой войны Украина получит «самостоятельность», и тогда, бесспорно, потребуются свои подготовленные специалисты.
Таковы были основные обстоятельства убийства Ярослава Галана, такова была социальная среда, воспитавшая убийц писателя-трибуна освобожденной Украины.
На скамье подсудимых сидел и тот самый Ромко —Тома Чмилъ, которому не удалось убить Галана 8 октября 1948 года. Этот бандит еще до посещения квартиры писателя запятнал себя «мокрыми делами», после чего долго скрывался, переодетый в женскую одежду. Потом он пытался «убрать» председателя сельсовета села Збоище Михаила Герчука, стрелял в него, но, к счастью, не попал. После двух неудачных покушений он убил комсомольца Ивана Вилька, снял с него сапоги, а труп зарыл в снег.
По решению военного трибунала Прикарпатского военного округа все участники убийства Ярослава Александровича Галана, в том числе и Михаил Стахур — «Стефко», попавший в руки правосудия несколько позже, были приговорены к смертной казни.
«Он сильно мешал нам»,— заявил о Галане на следствии Илларий Лукашевич. Это было очень мягко сказано!
Ярослав Галан был ненавистен всем слугам тьмы, всем мракобесам еще смолоду. Церковники возненавидели Галана давно — со дня выхода в свет его обличительной комедии «99%» («Лодка качается»), показывавшей нравы галицийского мещанства и разоблачавшей греко-католического попа отца Румегу, рвавшегося в польский сейм.
Все окружение митрополита Андрея Шептицкого увидело в Румеге самих себя — так тонко подметил Галан их характерные черты, так едко их высмеял. Комедия писателя «Лодка качается» безжалостно разоблачала духовенство в глазах верующих.
Ярослав Галан был человеком пытливого, беспокойного ума, умевшим разглядеть самые тайные пружины вражеских политических диверсий, направленных против народа., против освобождения Украины. Живя в буржуазной Польше, он прекрасно знал, что еще до первой мировой войны всю деятельность как украинских, так и польских националистов за спиной Пилсудского, а также будущего вождя ОУН полковника Евгена Коновальца курировала и тайно направляла австрийская военная разведка «Хаупт-Кундшафт-Стелле». Позже, после распада Австро-Венгрии, ее агентуру как эстафету приняла немецкая военная разведка — абвер. Кто-кто, а Ярослав Галан хорошо знал, как сделал свою карьеру министр иностранных дел Польши, ближайший соратник Пилсудского Юзеф Бек.
Старый австрийский агент, затем один из организаторов «Польской организации войсковой» (ПОВ), он под псевдонимом «гражданин Галицкий» колесил по городам революционной России, добрался до Орла и до самой Москвы, устанавливал связи с польскими националистами и главарями украинских контрреволюционеров в Киеве. Он поддерживал эти контакты и связи, когда Пилсудский поручил ему пост шефа Второго отдела Генерального штаба Польши, известной «двуйки». Руками украинских националистов Юзеф Бек убирал неугодных клике «полковников» — министров и других видных деятелей польского государства. Галан хорошо знал, что таинственно исчезнувший и весьма осведомленный о тайных связях пилсудчины с немецкой и австрийской разведками генерал Владимир Загорский был ликвидирован именно Юзефом Беком.
Знание истории тайных провокаций в Галиции и в Польше помогло Галану разобраться в тайных связях украинских националистов с гитлеровцами. Он был очень опасен и для малых и для больших политических комбинаторов националистического подполья, и отнюдь не случайно решили они убить его во что бы то ни стало.
В одном из ранних памфлетов, «Хи-хи-хи», Галан с убийственным сарказмом обрисовал «молодой цвет украинской нации» — ту среду, из которой впоследствии вышли убийцы писателя:
«Молодой цвет нации» также находит себе дорогу. Такой многообещающий бычок, пока еще только набираясь знаний, носит (темными вечерами) шапку «мазепинку», орет на съездах и праздниках «Ще не вмерла» и между одной и другой операцией по высаживанию окон пишет оды, адресованные Святому Юру (резиденция митрополита Андрея Шептицкого.— В. Б.).Получит или нет такой балбес диплом, все равно он идет в родное учреждение, покупает пахучее мыло, заказывает у портного гольфы, втирается в директорские салоны и через год берет в кредит мотоциклетку. И все было бы хорошо, плыли бы спокойно дни и ночи, ровными слоями нарастало бы для вечности на животике сальце, если бы не красный призрак.
Угнетает он обывателя, и ленивое сердце иногда от ужаса замирает. Тогда в мещанине пробуждается дух! Мещанин оживает! Мещанин ищет идеи! Мещанин творит!»
Когда же «красный призрак» не только приблизился к околицам Львова, но советская власть стала реальностью на землях Западной Украины, все Лукашевичи и щепанские, которым некогда митрополит Шептицкий сулил, что они будут его епископами на «большой Украине», зашевелились. Они стали воспитывать из своих сыновей террористов, призывая их беспощадно бороться с лучшими представителями освобожденного народа, начиняя их мозги клерикально-националистическими идейками.