Средства массовой пропаганды на западе, равно как и оппозиционные издания в России, превратились в форменный мусор; лично я уже не могу читать газеты и журналы - в них на 95%, если не больше, просто грязь и вранье. То же самое можно сказать о телевидении и радиовещании. Одним словом, в смутное время мы живем, и это надо понимать. Но не надо впускать весь этот мусор в душу; душа должна оставаться чистой, несмотря ни на что. Просто мы попали в такой период, который следует рассматривать для человечества как норма. А то, что было до этого - вторая половина 19-го века и частично 20-ый - это был взлёт в истории человечества. А сейчас всё возвращается на круги своя. Эволюция вещь осцилляционная, и это в полной мере относится к человеческой цивилизации, во всех её измерениях - историческом, региональном, временном и т. д. Так что подъем будет снова, когда-нибудь. Но перед подъемом будет падение, чтобы было от чего оттолкнуться. Так что все нормально. И даже отлично, если хорошо подумать. Сколько-то познать мир и понять себя - чем плохо? Хорошо! Надо брать для души и её чистоты столько хорошего от этого мира, сколько можно взять. Другого нет, жить-то мы можем только в этом. А значит, надо понимать его и правила игры, если хотим двигаться дальше. Принимать правила или нет, и если принимать, то в какой степени, - это другой вопрос. Можно что-то не принимать, а нередко и нужно. Но понимать правила игры надо. А иначе получится езда по правой стороне дороги, в стране, где движение - левостороннее.
С удовольствием выражаю самую глубокую признательность всем, кто помогал в написании рассказов и подготовке книги - за конструктивные комментарии, советы, помощь с редактированием, за доброе отношение, за проявленный интерес. Особо благодарен сыновьям, Александру и Константину Шестопаловым, В. Шестопаловой, Н. Розовой, М. Розову, Б. Цветкову. Спасибо!
Формула
Широкий и прямой коридор, с высокими потолками, был хорошо и даже как-то уютно освещен. Он протянулся через весь пятый этаж здания предприятия, и был такой длинный, что конец терялся вдали. Лаборатория, куда я направлялся, располагалась посередине. Примерно в том месте на коричневый паркетный пол коридора падала веселенькая полоска дневного света. Подойдя, увидел, что двойные двери, обычно закрытые, на сей раз были распахнуты настежь.
Внутри царила суматоха, привычно сопровождавшая скорое завершение очередного проекта и отправку спутниковой аппаратуры на космодром. Из дальнего угла, закрытого от меня стеллажами, доносились оживленные деловые голоса. Слышно было, как Витя, технический руководитель проекта, весело раздавал указания, кто и где должен что-то брать, успевая между делом вставлять шутки и подтрунивая над сотрудником, который, по-видимому, только что проявил нерасторопность. Тот не оставался в долгу, но взять верх над Витей в такого рода дуэлях было сложно, и потому после каждого его ответа раздавался добродушный общий смех. Тем не менее, судя по приближающемуся шуму, дело двигалось, и вскоре в проходе показалась процессия. Оказывается, это тащили аппаратуру в "климат", специальную камеру, имитирующую условия в космосе, где аппаратура должна была пройти цикл испытаний. Сама рама с укреплёнными на ней приборами, почти кружевная от многочисленных отверстий, нетяжёлая, так как при запуске в космос каждый грамм на учёте, но нести её не очень удобно, тем более в узком проходе.
Я быстро отодвинулся в сторону, между рабочими стеллажами. Заметив моё присутствие, компания разразилась приветствиями, за несколько секунд мимолётной интонацией покрыв весь спектр отношений к моей скромной персоне - от почти братской Васиной теплоты до плохо скрываемой раздражительной неприязни Бирюкина. Последний был один из тех немногих людей, которые по каким-то причинам испытывали ко мне антипатию. Помимо плохого характера, когда некоторым людям окружающие досаждают просто своим присутствием, у таких "доброжелателей" моя личность вызывает раздражение на физиологическом уровне. Думаю, в данном случае у Бирюкина дает о себе знать обычная подсознательная неприязнь самоуверенной посредственности ко всем, кто хоть в чем-то отличается от среднего значения. Ну и ладно. Откровенно говоря, мне от такого отношения, как говорится, ни холодно, ни жарко. В конце концов, я не красная девица, чтобы всем нравиться. С другой стороны, если человек в ладу со всеми, то это тоже крайность - обычно это означает, что имеешь дело с бесхребетным угодником или с пройдохой-хитрецом. Оба типажа "раскусываются" довольно быстро, особенно если дать им возможность подольше поговорить. Впрочем, любой человек многое расскажет о себе, если уметь слушать - даже то, что он хотел бы скрыть или представить совсем в ином свете. Хитрых немного сложнее "вывести на чистую воду", чем "угодников", но если им "подыграть" и выказать наивность, то они обычно теряют чувство меры и переигрывают. И тогда внутренний "детектор лжи" начинает достаточно сильно "звонить", так что не обратить на него внимание уже невозможно. Разве что слушатели совсем уж доверчивые и наивные люди. Конечно, способность видеть людей, кто они есть на самом деле (как, впрочем, и другие вещи), зависит от общества, в котором живешь. Хорошо, когда общественная мораль осуждает и наказывает ложь - это здоровое общество. Но есть и обратная сторона медали. Такие люди, утратившие иммунитет к вранью и принимающие слишком много за чистую монету, да и все их общество в целом, легко становятся жертвами обмана. Раз в него внедрившись, лжецы и прочие пройдохи очень быстро разрушают такие сообщества и даже целые страны.
Студент Гоша деловым приветливым голосом попросил закрыть за ними двери, что я немедленно и сделал, как только шумная компания стала удаляться по коридору в сторону грузового лифта.
Гоша мне положительно нравился. Придя на четвёртом курсе в лабораторию, где как студент он предположительно должен был провести последующие три года, Гоша тут же устроился на полставки инженера, надел белый халат, и моментально влился в коллектив. Иногда встречаются счастливые люди, которые сразу находят своё место в жизни. Гоша был одним из них. И так быстро все привыкли к нему, что уже никто даже не мог представить коллектив лаборатории без него, а сам он, по-видимому, тоже понял, что нашёл своё место в жизни, и всей душой отдался работе. Он был инженер по призванию. Просто родился для этого, и все это понимали - даже две женщины, лаборантки, в задачу которых входили заказ комплектующих и другая подсобная работа, и которые больше интересовались содержимым магазинов и профсоюзной деятельностью. Гошин вид уже сейчас внушал уважение. Он был среднего роста, довольно крепкий, с прямой основательной осанкой и серьёзным и спокойным лицом с умными глазами за стёклами несильных очков от близорукости. Аккуратная причёска из русых волос не бросалась в глаза, но тоже добавляла ему солидности. Хотя Гоша и был студент, к нему относились как к инженеру. Да, собственно, он и выполнял работу инженера, и делал это основательно, квалифицированно и изобретательно.