- Да, и Николая надо бы взять. Если придется лазить по антеннам, то, пожалуй, без него сложно будет, да и вообще монтажник может понадобиться, - добавил он в конце. Монтажника Николая, коренастого, кудрявого и улыбчатого парня, на вид лет двадцати семи, Виктор Петрович знал, но по роду работы с ним не общался.
- Вы тогда с ним договоритесь, - ответил он Соболеву, и спросил: "Через какое время Вас ждать в лаборатории?"
Тот озадачено высказался вслух: "Да, верно. Автобусы, скорее всего, уже не ходят." Виктор Петрович посоветовал вызвать такси, на что Соболев замялся, и неуверенно ответил, что попробует, но не думает, что в их район в такое время таксиста заманишь.
- Что значит, не заманишь? - удивился Виктор Петрович.
- Да у нас место такое, как бы сказать, не очень безопасное, недавно таксиста убили.
- Постойте, а вы где живете?
Соболев объяснил, что у сажевого завода, но Виктор Петрович только знал, что этот завод находится на далекой окраине города, скорее даже за городом, и смутно помнил тошнотворный запах, когда несколько раз приходилось проезжать мимо. Но было это, как говорится, в незапамятные времена. Можно было послать за ним кого-нибудь из водителей лаборатории, у которой были свои машины, но Виктор Петрович колебался - время позднее, надо ли гонять людей без особой необходимости. Похоже, делать нечего, надо ехать за Соболевым самому.
- Хорошо, я приеду за Вами. Расскажите, как добраться. Соболев рассказал, что надо ехать через "Рабочие" улицы, которых по номерам штук тридцать, в направлении Волжского поселка. Проехать сажевый завод, и метров через шестьсот свернуть направо и ехать по направлению к железной дороге, к сортировочной станции; метров через четыреста справа будет его дом. Он назвал номер, сообщил, что он написан на воротах, и добавил, что это частная застройка, дорога неасфальтированная, уличного освещения нет, и если есть фонарь помощнее, то лучше захватить с собой. Напоследок ободряюще добавил: "Потеряетесь, звоните".
Теперь надо было позвонить секретарю кафедры, чтобы та позаботилась о билетах на поезд; о самолетах и думать было нечего. Городской аэропорт, некогда весьма оживленный, теперь принимал в день несколько рейсов - из Москвы и двух-трех крупных городов. Закончив разговор с секретарем кафедры, которая была весьма удивлена поздним звонком Виктора Петровича, он попытался заказать такси. Диспетчер поначалу было приняла заказ, но узнав, куда надо ехать, засомневалась, согласится ли кто.
- Что значит, согласится? - непроизвольно удивился он. - Послушайте, я же не бесплатно прошу меня отвезти.
Диспетчер извиняющимся тоном ответила, что район неблагополучный, на днях там таксиста убили. Потом, помявшись, пообещала кого-нибудь найти, намекнув на надбавку за риск.
Виктор Петрович отправился собирать вещи в поездку. Маруся в кладовой выбрала чемодан поменьше, и ненавязчиво показала, что где взять из белья, а сама пошла на кухню, приготовить еды на дорогу. Необходимость ехать мужу куда-то в ночь она восприняла обеспокоенно, но вида не подавала. "Понятливый ты человек, Маруся", - тепло, и с каким-то непонятным легким чувством вины, подумал Виктор Петрович. Чемодан был новый, и даже на вид дорогой, добротный, из черной толстой кожи, с многочисленными замками-молниями, с выдвижной ручкой и с колесиками. Колесики его развеселили - там, куда он едет, они точно ни к чему.
Зазвонил телефон. Таксист представился, и без лишних разговоров потребовал двойную оплату за поездку. Виктор Петрович равнодушно согласился. Тот, то ли не ожидая быстрого согласия, и заранее настроившись на торг, помолчал и несколько обескуражено добавил: "Ну, это, оно того стоит".
Соболев
Услышав попискивание своего сотового телефона, Соболев Сергей Семенович достал его из кармана пальто, висевшего у входа, и с удивлением увидел, что звонит начальник лаборатории. Соболеву нездоровилось, четыре дня его мучила инфекция, и он сбивал температуру таблетками, налегая на аспирин. Выяснилось, что обнаружились неполадки в работе станции, которую они модернизировали осенью. Воинская часть была, что называется, у чёрта на куличках, добираться туда было сложно, особенно зимой. Было странно, что могли возникнуть неполадки, которые не могут исправить сами военные. Контрольно-проверочный комплекс проводил доскональную диагностику, и устранить проблемы при такой детальной информации, которую выдает проверочный комплекс, не должно было составить труда. Или военные перекладывают на них свои обязанности, или дело действительно серьезное. Но если первое, вряд ли бы стали беспокоить начальника лаборатории, и тем более вряд ли бы он сам поехал, чего с ним не случалось последние года три. Похоже, дело действительно серьезное, и надо ему ехать не смотря на свое состояние. "Пока в дороге, выздоровею", - решил Соболев.
Жили они в своем небольшом доме, который построил ещё отец Сергея Семеновича. Тогда это было глухое место на окраине, но недалеко была железнодорожная станция, и до города добираться было несложно. А потом построили сажевый завод, большую часть поселка возле него переселили, а их дома постепенно снесли. Хотели построить на этом месте жилье для заводских, но потом из-за близости завода передумали. Так и осталась одна улица прежнего поселка сама по себе, забытая городскими властями. Сами жители как-то обустроили свой быт, подсыпали где щебенку, где золу от печей на дорогу, да так и жили.
Подошла жена, облокотилась на кухонный стол. Зинаида Ивановна, русоволосая, коренастая женщина с приветливым живым лицом, хоть и поправилась с возрастом, отяжелела, но активности не теряла. По-прежнему "тянула" работу по дому, занималась внуками, и работала уборщицей на станции. Внучки, тринадцатилетняя Танюшка и одиннадцатилетняя Ксения, обе длинноногие, похожие друг на друга, серьезные и работящие, помогали ей. Последнее время внук, восьмилетний Саша, тоже ходил с ними, носил им воду. Невестка работала учительницей в школе для слабоумных, как привык Сергей Семенович называть эту школу в поселке, за железной дорогой, хотя сейчас она называлась как-то по-другому. Жили дружно. Зарабатывали женщины немного, но и это было хорошее подспорье - жизнь дорожала с каждым днем, а сыну, он работал мастером на железнодорожной станции, зарплату уже давно не прибавляли. Сам Соболев зарабатывал по сегодняшним меркам средне, тоже особо не разгонишься. В лабораторию он пришел из закрытого конструкторского бюро двенадцать лет назад, надеясь пережить трудные времена и вернуться на прежнюю работу. Но время шло, и хотя их предприятие не закрылось, дела в нем долгое время шли ни шатко, ни валко, так что постепенно Сергей Семенович привык, притерпелся, и уже не думал о возвращении на прежнюю работу. Хотя иногда в душе поднималось сожаление, что вот так оно всё неправильно пошло - хороший был коллектив, интересная работа, дела у них шли на подъем, но с развалом страны все пошло наперекосяк, и выживание стало основной заботой многих. И как-то незаметно подошел пенсионный возраст, и дальше побежали годы, и вот уже шестьдесят пять ему, а кажется, что и не жил, до того оно все быстро пролетело. Работа, дети, барахтанье в поисках хлеба насущного, заботах; и все, считай, жизнь прошла? Но такие мысли приходили в голову редко. Работать ему нравилось, как ни крути, и одно это дорогого стоит. Опять же, дети хорошие выросли, трое - две дочки и сын, младший. Так что нормально все, Сергей Семенович, - говорил он себе в такие моменты. Живем дальше, пока живется.