Здесь я хочу подчеркнуть, что убеждения, которые мы часто называем «иррациональными», не являются иррациональными для ребенка, у которого они формируются. Маленькие дети естественно эгоцентричны в том плане, что их понимание мира сильно ограничено и зависит главным образом от осознания ими своего внутреннего состояния. Они многого не понимают, включая необходимость работать, чтобы жить, требования внешнего и чужого мира, влияние политических событий, факт болезни и смерти, суть взрослой сексуальности, судьбу зависимости и в целом сложные и конфликтующие между собой желания взрослых людей, окружающих их. Однако они понимают свои собственные довольно яркие и грубые чувства и на их основании делают обобщения. В условиях ограниченной информации они берут наилучшие из имеющихся у них объяснений происходящего и приходят к наилучшим из доступных им выводов, как справляться с жизнью. Как и все добросовестные ученые, придерживающиеся традиций логического позитивизма, они находят самое экономное объяснение, подходящее для ситуации.
Например, маленький мальчик, оставшийся в три года без отца, не может понять, что он не является причиной развода родителей и что отец уехал, чтобы избежать страданий, чувствуя себя гостем в когда-то родном доме. Вместо этого мальчик делает вывод, что отец ушел из семьи, наказав его за плохое поведение. Позже он решит, что авторитетным мужчинам нельзя доверять, а быть рядом с ними в безопасности и привязываться можно только после того, как он проверит их отношение к его плохости. Это может привести к постоянным провокациям, которые направлены на поиск отцовской фигуры, способной полюбить, невзирая на недостатки. Со временем эти патогенные убеждения могут уйти в подполье, оказаться вне поля сознания, но связанные с ними чувства и поведение сохранятся.
Многие люди узнают о своих патогенных убеждениях только в условиях управляемой регрессии психоаналитического лечения или в относительно переломные моменты жизни (например, влюбившись или расставшись, находясь под впечатлением от спектакля или оказавшись в измененном состоянии сознания под воздействием наркотиков или вследствие других причин). В такие моменты люди поражаются тому, что «на каком-то уровне» они верят во множество нелогичных вещей. Например, один из моих пациентов был изумлен, когда узнал, что он бессознательно винил своего отца в смерти матери от аневризмы52, когда ему было восемь лет. Одна моя коллега рассказала, как ей было тяжело, когда она начала осознавать свое убеждение (в которое она верила «не головой, а нутром»), что женщины, которые соревнуются с мужчинами, будут уничтожены. Я помню, как во время своего анализа я была разочарована, открыв в себе (во многом без соответствующего предположения моего аналитика) определенные расовые стереотипы, к которым на сознательном уровне я питала отвращение.
Глубочайшие и наиболее иррациональные убеждения меняются с большим трудом. Даже с точки зрения теории научения очевидно, что когда-то хорошо выученное и затем регулярно подкрепляемое будет очень непросто ослабить. В мире, в котором происходят разнообразные события, невозможно избежать периодического подкрепления. Добавьте к этому феномен самосбывающегося пророчества (Rosenthal, 1966) или, говоря психоаналитическим языком, процесс проективной идентификации, т. е. факт того, что люди, ожидающие определенного результата, как правило, провоцируют то, что ожидают, — и становится еще понятнее, насколько прочными могут быть патогенные убеждения. Удивительно, как вообще эти сверхдетерминированные инфантильные убеждения могут видоизменяться в процессе психотерапии.
Для того чтобы эти изменения произошли, терапевту важно правильно оценить основные неадаптивные идеи человека. Как и в случае с аффектами, легко спроецировать на другого человека собственные примитивные и самореферентные идеи, вместо того чтобы правильно оценить организующие этого человека уникальные предположения. Например, терапевт, в личности которого преобладает вина, окажет большую услугу переполненному виной клиенту, если будет критически относиться к его уверенности в том, что он виноват во всех неудачах. В этом случае личность терапевта поможет в понимании клиента, который похож на него. Однако, если поведение клиента мотивировано не виной, а, наоборот, подпитывается перекладыванием вины на других, терапевт, который неправильно поймет эту динамику и начнет ставить под сомнение бессознательное самообвинение, лишь укрепит этим патологическую склонность клиента к избеганию ответственности.
52
Аневризма — местное расширение просвета артерии вследствие изменения или повреждения ее стенки.