Я уже говорила, что на иррациональные убеждения легче повлиять, если они осознанны. Терапевт должен не только вести себя иначе, чем проблемный объект из прошлого пациента, но и помочь человеку понять, с какими ожиданиями он приходит в отношения. Только после этого пациент может заметить, что они не соответствуют реальности. В противном случае человек продемонстрирует необъяснимую способность обрабатывать полученную информацию, напоминающую переливание нового вина в мехи ветхие. Например, когда терапевт с самыми лучшими намерениями говорит депрессивной женщине: «Вам кажется, что в вас есть что-то ужасное, но на самом деле вы замечательный человек», — пациентка скорее решит, что это терапевт (по сравнению с ней) замечательный человек или что терапевт по глупости поверил тому, как пациентка притворяется замечательным человеком, чем пересмотрит свои убеждения, что внутри нее есть что-то ужасное. Когда терапевт снижает стоимость сессии для параноидного пациента, который считает, что специалистов интересуют только деньги, пациент скорее будет думать, что терапевт пытается заманить его в ловушку долгой и дорогой зависимости, чем переоценит собственное отношение к финансовым мотивам других людей.
Есть как минимум три причины, объясняющие, почему понимание условий, в которых сформировались патогенные убеждения, помогает осознавать и менять их: (1) пациенты, которые знают о лежащих в раннем детстве истоках лелеемых ими и все же вредных убеждений, могут лучше понимать разницу между прошлым и настоящим, а также видеть, имеют ли эти дорогие сердцу представления из прошлого какое-то отношение к реальности; (2) пациентам, которые знают, почему они сформировали определенное мировоззрение, легче признавать свои иррациональные представления; и (3) пациентам, понимающим, сколько детского страха лежит в основе неадаптивных убеждений, будет легче справляться с тревогой, которая возникнет, когда они попробуют вести себя с опорой на противоположные представления. Если человек чувствует, что его иррациональное поведение по-настоящему понимают и он может перенять сочувствие терапевта к его алогичным убеждениям, он уже не будет так сильно защищаться, когда, поступая иначе, поставит под сомнение правильность этих представлений.
Как и Бертрам Кэрон (Bertram Karon, 1998), я твердо убеждена, что этот подход можно без дополнительных условий отнести и к работе с бредом. Шизофреники, которые понимают детские причины лелеемых ими бредовых идей, в действительности могут отказаться от них, как только у них появится достаточно поддержки, чтобы справиться со страхом изменений. Не только мой клинический опыт подтверждает это. Я знаю коллег, которые вопреки бытующей сейчас вере в эффективность простого фармакологического лечения и «управления» психотическими пациентами посвятили себя пониманию нарушенного внутреннего мира людей с тяжелыми психическими заболеваниями, — профессионалов, работающих с психотическими клиентами с тем же сочувствием, заинтересованностью и преданностью, которые необходимы любому страдающему человеку.
Здесь я хочу ненадолго остановиться на модели Вайса, Сэмпсона и их коллег, которая полезна для терапевтической работы. В отличие от многих клинических теорий, она проистекает не только из практического опыта, но и из эмпирических исследований большого количества психоаналитических и терапевтических случаев, а также из интервью с пациентами, которые проходят или уже завершили свое лечение. В результате ими были сделаны выводы, основанные больше на опыте пациента, чем аналитика. Другими словами, большинство наших теорий (например, Greenson, 1967; Etchegoyen, 1991) описывают терапевтический процесс с точки зрения терапевта. В них полагается, что пациент сознательно стремится к переменам, но сопротивляется им из-за глубокого и бессознательного страха последствий этих изменений. Таким образом, терапевт должен постепенно устранять это сопротивление методом анализа. По сути, это то, как терапевтический процесс видится с клинической точки зрения: я хочу помочь этому человеку измениться быстрее, чем он может сам, и я должен работать с той частью этого человека, которая сопротивляется моим попыткам. Мешающие переменам силы кажутся терапевту сильнее, чем способствующие им, поскольку они являются точкой приложения его сил.