Члены Сан-Францисской группы по исследованию психотерапии тоже пишут о желании и страхе перемен, но делают это с точки зрения пациента, что расставляет совсем иные акценты. Для них пациент — это не просто человек, который стремится к переменам, ио и тот, у кого есть план по реализации этих изменений. В этом плане, включающем в себя как осознанные, так и бессознательные элементы, есть стремление опровергнуть патогенные убеждения, которые усложняют жизнь пациента и кажутся ему очень мощными. Таким образом, точка зрения пациента выглядит примерно так: я знаю, что терапевт нужен мне для того, чтобы показать, что мои самые глубокие убеждения неразумны, и я буду проверять, можно ли отказаться от них без риска для себя. Я хочу измениться быстрее, чем я могу, и этот процесс придаст мне силы сделать это. Пациент воспринимает способствующие переменам силы как должное, а помехи на этом пути — как препятствие, которое тем не менее можно преодолеть.
Прохождение проверки
Суть аналитической психотерапии в этом направлении заключается в том, что терапевт должен пройти ряд проверок (тестов) пациента. По мнению Сэмпсона и Вайса, эти проверки делятся на два вида: проверка переноса и преобразование пассивного в активное (ср. с концепцией Ракера [Racker, 1968] о согласующемся и дополняющем контрпереносе — аффективных аналогах этих процессов). С помощью первого теста клиент проверяет, поступит ли терапевт как ранний объект, который заложил основы патогенных убеждений; во время второго теста клиент относится к терапевту так, как относились к нему, когда он был ребенком, а затем пристально наблюдает, сможет ли терапевт совладать с ситуацией, не прибегая к тем убеждениям, которые пациент сформировал у себя с целью справиться с таким отношением к себе.
Давайте рассмотрим пример терапевтической ситуации, где женщина, которую в детстве резко критиковал раздражительный и деспотичный отец, в результате решила, что в случаях придирок со стороны властных фигур ей лучше считать себя виноватой и молча с ними соглашаться. В терапии такой человек может либо (1) думать, что терапевт критикует ее, либо (2) нападать на терапевта так, как это делал ее отец. В любом случае она хочет увидеть поведение, которое опирается на представления, отличающиеся от сформированных в ее детстве. В первом случае, чтобы помочь клиентке, терапевту обычно нужно сказать, что она воспринимает его так, как если бы он был ее критикующим отцом. То, что терапевт спокойно говорит это, а не поступает как осуждающая властная фигура, поможет клиентке отличить ее детское восприятие от взрослого. Во втором случае терапевт должен, не защищаясь, отреагировать на провокацию этой женщины, не покупаясь на идею что клиентке удалось продемонстрировать его внутреннюю дефектность. В первом случае — вмешательство в виде интерпретации, во втором — как разыгрывание.
Сэмпсон и Вайс оказались очень предусмотрительными, впервые представляя свою теорию контроля-овладения широкому психоаналитическому сообществу. Большинство представленных ими примеров того, как специалисты опровергают патогенные убеждения пациентов, касались случаев, в которых терапевт давал опровержение, не отходя от общепринятых стандартов техники. Эта стратегия помогла им избежать настороженного отношения со стороны практикующих специалистов к «диким» или нарушающим правила вмешательствам. Приведу самый обычный пример терапевтической ситуации, в которой показано, как специалист может пройти проверку пациента, используя стандартную технику: мужчине, у которого есть патогенное убеждение, что он настолько особенный, что все должны ради него стараться, будет полезно столкнуться с настойчивыми напоминаниями терапевта о регулярной оплате. Более сложный пример: женщине, которая бессознательно верит, что она может из любого человека вытащить информацию, которая нужна ей для того, чтобы быть в безопасности, поможет традиционное отношение терапевта к самораскрытию — раскрывать как можно меньше личной информации. Многие клиенты на самом деле меняют собственные иррациональные убеждения, когда специалист использует проверенные временем психотерапевтические техники. Такие составляющие обычного стиля, как, например, неосуждающее слушание терапевта, внимательность и запоминание, сами по себе могут ослаблять патогенные убеждения относительно того, как опасно быть честным.
Тем не менее есть люди, для работы с которыми подойдут техники, не совсем похожие на описанные выше. Мужчине, который настолько навязчиво озабочен своевременным возвратом долгов, что никогда не был обязанным другому человеку, может значительно помочь спокойное отношение терапевта к задержкам в оплате им небольших счетов (и последующий анализ его катастрофических фантазий о том, что произойдет, если он позволит кому-то так о себе позаботиться). Женщину, которая считает, что у нее нет права интересоваться другими людьми, могут продвинуть вперед такие слова терапевта: «Вы много говорите о своих детях и о том, как это — быть родителем, но вы никогда не спрашивали, есть ли у меня дети». Желание терапевта поднимать подобные вопросы и готовность отвечать на них, когда пациентка исследовала смысл нежелания задавать личные вопросы, может стать мощным противоядием от патогенного убеждения, что у нее нет права знать что-либо важное о властных фигурах, с которыми она сталкивается.