Некоторые рассчитывают достичь благодаря психотерапии развития комплекса чувствительности — того, что Дэниел Голман (Daniel Goleman, 1995) недавно назвал «эмоциональным интеллектом». Прежде в психоаналитической традиции эти качества включались в понятие «эмоциональная зрелость» (Saul, 1971) и означали способность пациента понимать свои переживания, осознавать, почему он чувствует именно так, а также обладать внутренней свободой управлять ими на пользу себе и другим. В аналитической терапии мы предлагаем клиентам говорить то, что приходит на ум, вне зависимости от того, насколько отталкивающим, смущающим или очевидно банальным это кажется. Это делается не потому, что такое предписание является прототипом того, как люди должны говорить в социуме, а потому, что психотерапия предоставляет уникальные условия, в которых все проговариваемое становится «материалом» для понимания.
Аналитики — не гедонисты и не сторонники принципа «ни в чем себя не сдерживать» вербально. Они понимают, что человек, осознающий свои сексуальные желания, может выбрать, справиться ли с ними при помощи мастурбации, воздержания или секса с согласным на это партнером, и ничто из перечисленного не требует отрицания чувств как таковых. Движущая сила здесь выбор. Аналогично, если человек злится, то с психоаналитической точки зрения важным является не простое выражение гнева в этот момент, а осознание чувств и нахождение способа, который поможет использовать эту энергию для решения проблемы. (Нередко это необходимо прояснить тем пациентам, которые беспокоятся, что, сталкивая их с сильными негативными переживаниями, терапевт таким образом порождает чудовище.)
Проведенные Пэннебейкером (Pennebaker, 1997) обширные исследования дают надежное эмпирическое обоснование связи между открытостью переживаний и физическим и психологическим благополучием. Волна недавних публикаций по нейропсихиатрии и психофизиологии (например, Van der Kolk, 1994; LeDoux, 1995; Schore, 1997) дала начало пониманию, что происходит в мозге людей, испытывающих сильные аффекты, а также каковы кратковременные и долговременные последствия эмоционального затопления и травматизации. Терапевты всегда различают рациональный и эмоциональный инсайт и знают по опыту, что путь к пониманию и решению проблемы — это перевод в словесное выражение возникающих вначале смутных телесных ощущений, чувства надвигающегося ужаса или навязчивого поведения. Сейчас у нас есть свидетельства, что в этом процессе также задействована и дифференциация между эмоциональной памятью, хранящейся в миндалевидном теле, и вербальной памятью, хранящейся в префронтальной коре. Этот процесс и конкретная польза от «словесного выражения» (Cardinal, 1983) теперь поддаются физическому описанию, как на это надеялся и прогнозировал Фрейд (см. Share, 1994).
Сила Эго и связность самости
В середине двадцатого столетия психоаналитики (например, Redlich, 1957; Jahoda, 1958) придавали особое значение способности человека реалистично и адаптивно справляться с жизненными проблемами. Всегда трудно понять, почему обладающий внешними преимуществами ребенок каждый раз оказывается абсолютно беспомощным в не слишком трудных ситуациях, в то время как ребенок с как будто менее благоприятным прошлым может успешно справляться с ситуациями, которые выбивают из колеи большинство людей. Часто одной из основных причин прихода человека на психотерапию является его желание изменить тенденцию «разваливаться» каждый раз, когда возникают трудности. Аналитическое название этой труднодостижимой способности справляться несмотря на неблагоприятные обстоятельства — сила Эго.