С идеей Пиаже об ассимиляции и аккомодации (Piaget, 1937; Wolff, 1970) перекликается аналитическая теория развития, которая предполагает, что стадия развития человека обуславливает его реакцию на определенный стрессор и формирует модель понимания значения и влияния последующих стрессоров. В зависимости от качества проработки проблем развития во взрослом возрасте определенные стрессоры оказывают принципиально разное воздействие, поскольку они имеют абсолютно разное бессознательное значение. Таким образом, невозможно определить ни «явное» независимое воздействие определенного стрессора, ни независящее от стимула описание этого возраста. Внешнее влияние и фазу развития следует рассматривать совместно, через понимание психических особенностей (sensorium) конкретного человека.
В условиях стресса люди обычно возвращаются к копинг-стратегиям , характерным для проблем ранних стадий развития и напоминающим текущие затруднения: они «регрессируют» к точке «фиксации». В психоаналитической теории есть более или менее негласное предположение, что чем раньше человек сталкивается с пренебрежением, насилием или другими непереносимыми ситуациями, тем более уязвимым он становится и тем больше в итоге будет кумулятивный эффект травматического опыта. Образ наступающей армии был одной из любимых метафор Фрейда (Т. Райк, личная беседа 29 января 1969 г.) для описания взаимосвязи между развитием и стрессом: поскольку армия преследует свои цели, победы придают ей силы, а поражения лишают их. Чем раньше она столкнется с поражением, тем слабее она будет в новых битвах. Ранняя потеря — это не просто поражение в небольшом бою, но основа для проигрыша в других сражениях.
Это наводит на мысль, что самые тяжелые виды психопатологии, в особенности биполярное расстройство и шизофрения, должны быть связаны с фиксацией на оральном уровне и возникать из-за неспособности справляться с характерными для этой стадии конфликтами, а менее серьезная патология берет начало в эдиповой или более поздней фазе. Хотя некоторые ученые (например, Wilson, 1995) оспаривают это простое предположение «если раньше, то хуже», оно остается общепринятой гипотезой среди аналитиков. Сасс (Sass, 1992, стр. 21) утверждает, что это предположение ниспровергает непогрешимый образ «Великой цепи бытия» — концепции, которую он резко критиковал за неправильное использование при феноменологическом понимании шизофрении.
Интересно, что, несмотря на образ «наступающей армии» и подобные суждения, у Фрейда нет последовательной позиции, что ранняя фиксация приводит к серьезным проблемам; он неоднократно говорил о большей важности эдиповой фазы по сравнению с до — эдиповым опытом. Хотя мы и обладаем некоторыми эмпирическими данными, которые подкрепляют распространенное мнение, что более тяжелая патология связана с фиксацией на ранних стадиях развития (например, Silverman, Lachmann, & Milich, 1982), эта идея возникла до появления исследований генетических предпосылок тяжелых форм психопатологии и может вводить в заблуждение как минимум по двум причинам: в ней недооценивается устойчивость некоторых младенцев и переоценивается устойчивость детей старшего возраста и взрослых.
Исследования младенцев (например, Tronick, Als, & Brazelton, 1977; Trevarthan, 1980; Fraiberg, 1980; Lichtenberg, 1983; Stern, 1985; Greenspan, 1989; Tyson & Tyson, 1990; Emde, 1991) показали, что маленькие дети в первые месяцы своей жизни более активно и адаптивно подходят к решению проблем, чем нам казалось раньше. Некоторые дети, обладающие конституциональным преимуществом и эмпатической чувствительностью, могут в значительной степени компенсировать раннюю потерю и эмоциональную травму. После новаторских работ Фрейберг и ее коллег (Fraiberg, 1980) стало стремительно увеличиваться число клинических отчетов, описывающих успешную работу со страдающими тяжелыми нарушениями младенцами, которым не исполнилось и года.
Что касается взрослых, то, как впервые отметил Беттельгейм (Bettelheim, 1960), люди, которые более успешно перенесли пребывание в нацистских концлагерях, были отнюдь не из тех, кого психоаналитики назвали бы самыми здоровыми. Преследование и издевательство оказывают глубокое и длительное разрушительное воздействие на многих людей, которые успешно справлялись с ранними конфликтами. Травма может свести на нет практически любое достижение в развитии (Herman, 1992). Как отмечают Уоллерстайн
и Блэйксли (Wallerstein & Blakeslee, 1989), даже эмоционально здоровые взрослые, выросшие с хорошими родителями, могут тяжело переживать развод. Хотя их исследование имеет несколько слабых сторон, а в реакциях на развод есть большая индивидуальная разница, большинство терапевтов знают множество клиентов, подтверждающих описанное автором этой работы20. Тяжелый разрыв отношений может показать, насколько уязвимыми могут быть очень стойкие и не испытывающие ранее затруднений взрослые люди. Разлука — крайне болезненный стресс, а разлука в условиях публичности и вероятного унижения может расшатать психическое здоровье практически любого человека.
20
Лонгитюдное исследование последствий развода, проводимое с 1971 г. Джудит Уоллерстайн и др. с интервалом в 5,10,15 и 25 лет в 60 американских семьях среднего класса (120 взрослых и 130 детей). Оно показало длительное (через 5-15 лет) негативное влияние развода как на взрослых (гнев, депрессия, соматические нарушения, невозможность построить новые отношения и др.), так и на детей (чувство одиночества, вины, отчаяния и депрессивные симптомы наблюдаются на протяжении многих лет). Эти дети часто не в состоянии строить надежные долгосрочные отношения из-за страдетстве, то при достижении 18-23 лет у них активизируется отложенная реакция, и они начинают хуже учиться или бросают учебу, втягиваются в криминальную деятельность и/или злоупотребляют психоактивными веществами.
Оценка развития