Волф (Wolff, 1996) утверждает, что аналитические теории развития рассматривают ребенка через призму концепций о взрослых, проходящих лечение, и в противовес этому использует представления о младенцах для понимания взрослых. Поскольку между аналитиками в настоящее время идут жаркие споры о релевантности данных, полученных из наблюдений за младенцами, для клинической практики, будет трудно объективно представить их позиции в этой главе. Тем не менее здравая идея о том, что фрустрация, неблагополучие, пренебрежение и плохое обращение на ранних этапах развития приводят в итоге к более серьезным последствиям, чем если бы они имели место на более поздних, может быть полезным руководством при критическом к нему отношении. У нас есть больше оснований для экстраполирования понятных нам стрессоров младенцев на взрослых, нежели для сведения их к предполагаемым причинам. Таким образом, если известно, что в первый год жизни клиента его мать страдала тяжелой посттравматической депрессией, это должно подтолкнуть интервьюера к исследованию таких тем первого года жизни, как доверие, умение успокаивать себя, способность управлять эмоциями и возможные конфликты, связанные с доверием. Однако информация о том, что у человека есть проблемы с доверием, умением успокаивать себя, управлением сильными чувствами и близостью, не должна тут же приводить к выводу, что материнская забота была нарушена. Подобные поспешные умозаключения мешают истинному пониманию, заменяя важную информацию производной моделью.
ха предательства и отвержения и по сравнению со своими родителями не так социаль
но успешны вследствие неуверенности. Даже если они
нормально перенесли развод в
107
Мой клинический опыт часто подтверждает наблюдение Сильвена Томкинса (например, Silvan Tomkins, 1991), что стресс во взрослом возрасте может оживить ранние проблемы, даже если человек достаточно успешно справился с ними в то время. Не следует делать поспешный вывод о примитивной психической организации человека только на основании наличия у него доэдиповых проблем. У человека могут быть серьезные трудности, включая, например, оральные проблемы, несмотря на то что эдипов период был пройден успешно. Вопрос соотнесения идей развития и психопатологии может немного проясниться, если мы отделим проблемы, отражающие бессознательный конфликт, от проблем, связанных с задержкой развития.
Понимание различий между проблемами, связанными с конфликтом и с задержкой развития
В основе фрейдовской модели формирования невротических симптомов лежит идея бессознательного конфликта. В качестве примера формирования симптома давайте рассмотрим случай вымышленной женщины викторианской эпохи под именем Эми, которая выросла с убеждением, что у правильных женщин нет сексуальных желаний. Вступив в поздний подростковый период без возможности буквальной реализации своих сексуальных желаний, она начала думать о мастурбации. Однако из-за того, что мастурбация считалась греховной в ее семье и субкультуре, она не могла впустить это в сознание — подобная идея слишком постыдна. Вместо этого у нее развился истерический перчаточный паралич. Ее правая рука, которой она могла бы мастурбировать, если бы позволила это себе, пришла в негодность. («Перчаточный паралич» — потеря чувствительности и подвижности только в области кисти — классический конверсионный симптом, не так часто встречающийся в наше время в современном обществе, но распространенный во времена Фрейда так же, как и булимия сегодня. По своей природе это нарушение прежде всего истерическое, поскольку паралич кисти неврологической основы невозможен без паралича всей руки.)
Фрейд сказал бы, что в этом случае первичная выгода от симптома — исключение возможности мастурбации, т. е. разрешение конфликта, а «вторичная выгода» заключается в том, что Эми может получить определенное количество нежной любящей заботы, которая может частично удовлетворить ее эмоциональные потребности, хотя сексуальное наслаждение было бы более подходящим решением. Терапия помогла бы Эми осознать этот конфликт и признать свое желание получать сексуальное наслаждение. Она могла бы все так же сомневаться в мастурбации, но это стало бы этапом ее терапии, который расширил бы ее независимость и сместил в область ее личного выбора желания, которые раньше автоматически уходили в бессознательное и наполняли ее стыдом и виной.