Или рассмотрим обсессивно-компульсивный симптом. Гипотетический фрейдистский пациент Герман, бухгалтер средних лет, не может выйти из дома, пока досконально не выполнит множество ритуалов, среди которых выключение плиты и закрывание двери. Он с тревогой думает, что случится, если произойдет утечка газа (дом взорвется) или в дом ворвется злоумышленник (который убьет его жильцов). Он одержим этими навязчивыми идеями и действиями с тех пор, как он вместе с женой перевез к себе больного и своенравного отца. Допуская до сознания лишь сыновнюю любовь и долг по отношению к старику, он сознательно заботится о нем, но им быстро овладевают навязчивые мысли и действия, отнимающие у него время, которое он мог бы провести, сидя у постели отца или занимаясь другими делами. Фрейд сказал бы, что первичная выгода от симптома Германа заключается в желании справиться с конфликтом между его сознательной любовью и бессознательной ненавистью к своему отцу и желанием ему смерти. Он рассматривал бы страх Германа, что его отец взлетит на воздух или будет убит злоумышленником, как выражение неприемлемого и отрицаемого желания. Вторичная выгода от зацикленности Германа состоит в том, что это освобождает его от некоторых обязательств по уходу за больным отцом, которые он должен бы был исполнять, не будь у него этих навязчивых мыслей и действий. Терапия могла бы помочь Герману осознать негативные мысли и чувства к своему отцу и сделать осознанный выбор, сколько времени и сил он в состоянии ему посвятить.
Это элементарные примеры, и даже самые простые случаи Фрейда редко были столь легкими. Я привела эти примеры, чтобы показать разницу между причинами бессознательного конфликта и причинами, связанными с задержкой развития. Жизнь Германа и Эми протекала гладко до тех пор, пока определенные обстоятельства не лишили их психического равновесия. В случае Эми это было давление подростковых гормонов, нарушивших существовавший ранее гомеостаз; в случае Германа — посягательство отца на привычный для сына уклад жизни. Ни один из них не смог допустить осознания тех аспектов ситуации, о которых они бессознательно догадывались. У обоих возникли симптомы взамен столкновения со стыдом или виной из-за признания своих сексуальных или агрессивных импульсов, оказавшихся под социальным запретом. Развившиеся у них неврозы появились из-за нежелания осознавать чувства тоски и негодования, естественным образом возникающие в этих обстоятельствах.
Однако предположим, что перчаточный паралич был всего лишь симптомом в длинной череде истерических нарушений Эми, у которой они усилились в подростковом возрасте, но в общем наблюдались еще с раннего детства в виде обмороков, смутных недомоганий, нарушений восприятия, потери чувствительности, которые нельзя было объяснить физиологическими причинами; и у которой, как стало известно терапевту на первичном интервью, были плохие отношения с матерью, а мысль вырасти и стать на нее похожей приводила ее в ужас. Исходя из этого, ее перчаточный паралич выглядит иначе и сложнее, а в ее терапии следует помнить, что ее нынешние страдания являются частью большей проблемы нарушенного развития, из-за которого Эми никогда не была «здоровой».
Предположим также, что Герман всю жизнь страдал от навязчивых мыслей и действий, а единственной причиной, которая заставила его в этот раз обратиться к терапевту, была угроза развода, поскольку жена была вынуждена взять на себя груз забот о больном отце из-за его постоянных сомнений и ритуалов; что в его ранних воспоминаниях отец постоянно критиковал его, а он, чтобы заслужить его признание, отчаянно старался быть хорошим мальчиком; что у него есть ритуалы мытья рук и посещения туалета, шаблонное сексуальное поведение, ограничения в социальных отношениях и постоянные суеверия. Несмотря на то что в каком-то смысле личностную структуру Германа можно рассматривать в терминах конфликта, эту клиническую картину нельзя свести до одного простого конфликта. В его лечении потребуется большее, чем просто осознание бессознательных фантазий, прежде всего потому, что целью будет формирование в течение продолжительного времени терапевтических отношений, которые не будут казаться Герману критикующими.