Подходящий пример: Стосни (Stosney, 1995) привел убедительный аргумент в пользу того, что «обучение управлению гневом» партнеров, которые склоны к проявлению насилия, является ошибкой. Он утверждает, что проблема людей, склонных к проявлению насилия, состоит не в управлении гневом, а в использовании гнева для защиты от страха брошенности, который связан со стыдом, унижением и виной. Опираясь на веские доказательства, он разработал специальную и эффективную (согласно отзывам) терапевтическую методику, в которой особое значение придается сочувствию. (Стосни не говорит об этом, но я думаю, что понимание проблем этих людей как неумение управлять гневом является проекцией специалистов сферы охраны психического здоровья. Если мы поступаем так, это означает, что мы не можем надлежащим образом обуздать свой гнев.) Не являясь «основным» аффектом, который терапевту следует обнаружить и контролировать, гнев для многих людей, склонных к постоянному проявлению насилия, является неверной попыткой смягчить или избежать более тяжелых чувств. Эти люди облегчают свою боль, проецируя и отреагируя, обвиняя своих партнеров в наличии недопустимых эмоциональных состояний, а затем нападая на них. Работа Стосни представляет собой чрезвычайно важный пример правильного понимания аффектов, имеющий большое значение при выборе терапевтических вмешательств.
С этим тесно связано еще одно неправильное понимание аффектов, вероятно, также возникающее из-за проекций терапевтов, — распространенное мнение, что антисоциальные личности импульсивны. Несмотря на наличие веских доказательств (см. Meloy, 1995), что существенная часть психопатов не импульсивна, а в действительности расчетлива и хищна, многие из нас считают, что антисоциальная агрессивность представляет собой потерю контроля, а не обдуманную стратегию поведения, целью которой является причинение вреда. Хотя ярость может быть побудительным аффектом у хищных, «подлых» психопатов, это не является случайно возникшим и тупо отреагированным гневом, а, наоборот, представляет собой бесстрастную, просчитанную ярость, которая постоянно и хорошо осознается. Если терапевт хочет повлиять на изменение поведения антисоциальной личности, об этом не следует забывать.
С чем больше связаны проблемы пациента — со стыдом или виной?
У таких аффектов, как стыд и вина, интересная история и особое место в психоаналитической литературе. Оба представляют собой область, в которой у терапевтов чаще всего появляются проекции и ошибки понимания (терапевт, в личности которого преобладает вина, может ошибаться, рассматривая динамику стыда через призму вины, а склонный к стыду специалист может воспринимать проявления вины в качестве доказательства стыда). Конечно, у нас у всех есть и то и другое, однако мы отличаемся тем, что главенствует в нашей личности. Кроме того, определенные проблемы, возникающие у любого из нас, могут представлять собой либо вину, либо стыд. Вина включает в себя внутреннее ощущение злой силы, ощущение своей сильной разрушительности и зловредности. В отличие от нее, стыд связан с ощущением беспомощной ранимости, постоянным опасением стать объектом осуждения и презрения со стороны других. Как точно отметили Фоссум и Мейсон (Fossum & Mason, 1986), «вина — внутреннее ощущение отступления от нравственных норм, а стыд — внутреннее ощущение презрения со стороны социальной группы» (с. vii). Хотя выраженность страданий пациента не позволяет проводить различия между реакциями стыда и вины вследствие того, что эти аффекты могут быть одинаково опасными для переживающего их человека, их качественные различия означают, что эффективные вмешательства в случае вины и стыда должны быть разными.