Надлежащее выражение и понимание аффектов также способствует достижению целей развития. Самый лучший пример этой взаимосвязи — роль скорби. При нормальной работе скорби кажется, что природа наделила нас способностью примиряться с неизбежными разочарованиями жизнью. На каждом жизненном этапе, который вынуждает нас символически расставаться с предыдущими ролями, с каждой потерей, в каждом случае осознания своих ограничений и невозможности получить все сразу мы должны хотя бы немного скорбеть, если хотим избежать регрессии или психической ригидности (см. работу Джудит Виорст «Необходимые утраты» [Judith Viorst, 1986], в которой она популярно и красноречиво излагает психоаналитические идеи на эту тему). Странно, что, хотя Фрейд впоследствии и не развивал эту идею систематически, именно он первым отметил важность этой функции. В 1917 году, опираясь на проведенное Абрахамом (Abraham, 1911) оригинальное исследование депрессии, Фрейд написал незабываемый шедевр «Скорбь и меланхолия», в котором он, кроме прочего, говорит, что скорбь и депрессия в некотором смысле противоположны: если человек реагирует на потерю скорбью, то без ушедшего человека мир кажется опустевшим; когда в ответ на потерю у человека возникает депрессия, происходит обеднение его Я. Многое из того, что принято называть психотерапией, заключается в переводе депрессивной реакции в работу скорби, чтобы разблокировать процесс развития клиента, который теперь может скорбеть и идти дальше.
Главное место в подспудной теории аффектов Фрейда занимала тревога, а не печаль. Поскольку у Фрейда не было особой депрессивной чувствительности, его естественно занимали важные для него чувства (см. Stolorow & Atwood, 1979,1992). Его интерес к «обычным» неврозам (истерическим состояниям, обсессивно-компульсивным расстройствам и фобическим реакциям) сместил его внимание на тревогу и ее сдерживание или облегчение, поскольку тревога находится в центре этих нарушений. Его теоретические предпосылки и рекомендации по технике основывались на допущении, что в основе патогенного аффекта лежит тревога. В отличие от этого, многие современные терапевты придают все большее значение негативным аффектам — в особенности горю, вине, стыду и зависти — в отношении как формирования симптома, так и терапевтических вмешательств.
Говоря о горе, Старк (Stark, 1994), например, рассматривает многие виды психопатологии с точки зрения неоплаканного опыта. Такое понимание в особенности относится к расстройствам личности. Исходя из этого, она считает, что психотерапия, по существу, — процесс горевания, в котором сочувствующие другие помогают пациенту столкнуться с болезненной реальностью, которая до этого служила доказательством нарушения его личности. Как я говорила в первой главе, Старк точно подметила, что первые месяцы или годы терапии обычно уходят на постепенное принятие клиентами того, что они не виноваты в своих проблемах. В последующие месяцы или годы клиенты приходят к тому, что, хотя они и не виноваты в своих проблемах, никто, кроме них самих, не сможет их решить. Это плавное приспосабливание к болезненной реальности включает в себя отказ от фантазий, в которых всемогущий хороший объект (например, терапевт) все исправит, и оплакивание их. Это похоже на процесс, который в случае оптимального развития проходит каждый из нас; процесс, в результате которого мы смиряемся с несправедливостью жизни и учимся полагаться на себя для решения неизбежных проблем.
Резюме
Эту главу я начала с небольшого обсуждения истории изучения аффектов в психоаналитической теории и клинической практике. Далее я рассмотрела как в рамках клинического взаимодействия процессов переноса/контрпереноса терапевт, исследующий аффекты, должен помнить, что собственные субъективные ощущения не всегда точно передают эмоциональное состояние пациента. Я привела доводы в пользу необходимости психотерапии при наличии психопатологии, при которой главным образом возникают аффективные нарушения, даже когда лекарственные препараты могут менять аффективное состояние. Говоря о понимании эмоциональной жизни человека, я рассмотрела способность отличать аффекты от действий, способность облекать в слова эмоциональные состояния, защитную функцию аффектов и различия между стыдом и виной. В заключение я рассмотрела влияние, которое оказывает на терапию понимание работы эмоций, как у отдельных людей в некоторых ситуациях, так и в общем, когда терапия рассматривается как процесс горевания.